И вот я плавлюсь в шезлонге в самом сердце Джетро-Талла, пью виски, а моя консоль то и дело подает сигналы о том, что находится на грани перегрева. Ну, потерпи старушка, я тоже страдаю в меру возможностей. Температура воздуха 27 градусов выше нуля, и капли воды из бассейна испаряются с моей кожи быстрее, чем я успеваю с ними попрощаться. Но надо терпеть, лишения делают нас крепче.

Что бы, интересно, сказали парни по имени Ревущий Медведь, Молчащая Сова и Бегущий Кролик (так когда-то звали вашего покорного слугу), увидь они меня сейчас и прочтя эти жалкие доводы в самооправдание. Они бы промолчали. Даже хуже. Они бы затянулись от косяка, презрительно поджали губы, и только после этого промолчали бы, с жестокой жалостью глядя на меня своими слезящимися глазами. Ну что ж, мне нечего им ответить. Они ведь лучше меня, лучше по определению, поскольку моложе, безбашеннее и, попав на курорт, не стали бы плавиться в шезлонге даже ради этого прекрасного виски. Они отправились бы искать неприятности на свои тощие задницы, и клянусь вам, они бы их нашли.

Ревущий Медведь был нашим вожаком, нашим вождем, нашим капитаном. А я был его лучшим другом с первого дня учебы.

Еще не будучи Бегущим Кроликом, а всего лишь наивным и растерянным провинциальным мальчиком Томми с планеты Кингстон, я вошел в назначенную мне комнату в общаге. Пустая бетонная коробка размером три на четыре метра, с узким окном-бойницей напротив двери. Три односпальные кровати испуганно смотрели на меня запакованными в пластик матрасами, а в углу напряженно застыл трехдверный шкаф. Сдается мне, с той секунды я никогда больше не видел эту комнату такой чистой.

Испуганный провинциальный мальчик Томми помялся на пороге, чувствуя, что перейдя черту, совершит Поступок, и обратного хода уже не будет. Наивно, но чертовски правдиво, потому что так оно и оказалось.

Я бросил сумки на одну из кроватей, сел и стал ждать. Я понятия не имел, что делать дальше и размышлял, а не совершил ли я самую страшную ошибку в жизни, покинув родной Кингстоун. В этот момент дверь открылась, и в комнату ввалился румяный толстяк, ухоженный и выглаженный маменькин сынок, скорее всего, воспитанный в христианском духе и помнящий наизусть большую часть псалмов. У него были такие же испуганные глаза, как у меня, и два гигантских чемодана, размером с трансгалактический лайнер каждый. А еще сумка на поясе смешного оранжевого цвета, из тех, что во все времена именовались не иначе как «пидорка».

Боже мой, память, что хранится на твоих пыльных стеллажах? Зачем ты хранишь все эти подробности? Неудивительно, что я так много забываю, у меня же наглухо забиты все объемы, вот и все. Оранжевая сумка! Я помню эту проклятую оранжевую сумку!

Парнишка прокашлялся, сказал, что его зовут Оди Смит, и что, наверное, мы теперь, соседи. Я сказал, что, да, наверное. Вот так я и познакомился с Молчащей Совой, которого большинство из вас – внимание, барабанная дробь, пара джинглов, обнаженная манекенщица идет по рингу с номером в руке – знает под именем Орджинальд Дуглас Смит Старший. Тот самый седовласый качок, владелец всемирно-известной корпорации «Мир Футбола», король мегасети магазинов «Дуглас Спорт» и трех спортивных телеканалов, а также владелец кучи разного хлама, типа корабли, космолеты, заводы и парки отдыха! Судьба играет с нами в разные игры, но больше всего ей нравится маскарад.

Но вернемся на Бета-Массачусетс. Пока мы пялились друг на друга, дверь открылась, и в комнату вошел наш третий будущий сосед. Он был длинный, тощий и смуглокожий, как и подобает юноше, проведшему большую часть жизни на Моби Дике, под испепеляющими лучами звезды Маяк Надежды. Тощий парень осмотрелся, покачал головой и произнес:

– Окно слишком узкое, плохо будет выветриваться.

И только потом представился:

– Меня зовут Ревущий Медведь. А вас?

Мы назвали свои имена, и он огорченно покачал головой.

– Парни, на хрена мне знать ваши прошлые имена? Они остались там, откуда вы смотались ради свободы, выпивки и бесконтрольного секса. Мда… Ну, ничего, торопиться нам некуда. Все лучшее впереди.

Ревущий Медведь оказался прав. Он вообще редко ошибался, этот сукин сын. Наши славные деньки только-только начинались, они робко скреблись в нашу дверь, суля прекрасные неприятности и приключения, достойные пера беллетриста. Незабываемые. Душераздирающие. Священные дни молодости. Они вряд ли понравились бы стеснительному мальчику Томми с планеты Кингстоун, но Бегущий Кролик не променял бы их ни на что другое. Да и я сам, вот-вот готовый начать стариться, тоже, если уж на то пошло.

Солнце Джетро-Талла начинает перегибать палку. Я допиваю виски и позволяю своему телу сползти с шезлонга. Меня ждет кондиционированный номер, стационарная консоль на семьсот каналов и недописанная статья о героях дальней разведки. Так что извините, друзья, мы еще предадимся воспоминаниям, как только от моей шеи уберут топор дэдлайна.

Флагман, эта гигантская туша, корабль-матка, с которого координируется работа поисковых команд. Семь с половиной километров в диаметре, и двенадцать километров от холки до хвоста. Это город, висящий в вакууме, и потому здесь, конечно, скучнее, нежели на простом рейдере. По «Мести» можно ползать месяцами, и все равно отыщется пара другая способов заблудиться, и однажды, идя в туалет, вывалиться в открытый космос. Но это все-таки не то. Отсутствует это скребущее ощущение причастности, которое ты загривком чувствуешь, находясь на маленьком рейдере и понимая, что со всех сторон тебя окружает тотальное НИЧТО.

Но мне не разрешают оставаться на рейдерах дольше трех суток. Что-то там наплели психологи экспедиции, ненавижу этих гадов. Каждый раз мне приходится возвращаться на «Месть», проходить полный медосмотр от мозолей на пятках до лысины на макушке. Я, видите ли, не космонавт, мой организм не меняли под нужды дальней разведки, а департаменту не хочется получить лишнюю тонну бюрократической волокиты в связи с безвременной кончиной какого-то там репортера. Как говорили в старых фильмах: «Только не в мою смену, парень».