Откуда же он появляется?

Прилежащее ядро – точка локализации удовольствия, поощрения и мотивации. В наружной оболочке мозга существует группа нейронов, которая активируется дофамином и определяет наше поведение. Вот почему многие жизненно важные активности стимулируют выработку дофамина (секс, занятия спортом и – да – еда).

В числе действий, влияющих на работу прилежащего ядра, я хочу особо выделить два: питание и секс. Возможно, обычно мы не связываем одно с другим, однако оба эти процесса являются базовыми. В целях выживания организм естественным образом реагирует на определенные сексуальные и питательные стимулы (образы и запахи), как бы говоря: «Я хочу это получить». Интересно, что на протяжении многих лет эти стимулы претерпевали изменения. Нам попросту недоступны та же еда и те же сексуальные образы, которые существовали сто тысяч, тысячу или даже всего пятьдесят лет назад.

Давайте на секунду остановимся на сексе. Как выглядели сексуальные сигналы много лет назад? Мы можем говорить о мимолетных взглядах. Если очень везло и ты останавливался у реки в момент, когда люди из другой общины купались, то мог увидеть обнаженное тело с какого-то ракурса, – но ты все же был вынужден прятаться (и не то чтобы очень близко, так что картинка получалась нечеткая). Короче говоря, сексуальные стимулы не были под рукой в любой момент. На контрасте порнография, которую Интернет предоставляет в режиме 24/7, выглядит до гротескного развратной.

Мозг не готов к такой стимуляции, к такому количеству дофамина. Мозг попросту не был создан, чтобы перерабатывать химическую пищу в таких масштабах. Когда вы принимаетесь прокачивать такие дозы дофамина через прилежащее ядро, оно отвечает чем-то вроде: «Воу, это уже перебор. Нам не нужен такой стимул». И если такая стимуляция повторяется снова и снова, то прилежащее ядро адаптируется с помощью механизма подавления.

Подавление – это процесс, благодаря которому мозг снижает плотность дофаминовых рецепторов, чтобы адаптироваться к перегрузкам. В следующий раз при той же атаке ответ будет менее ощутимым.

Звучит прекрасно, если не задумываться о том, что физиология мозга меняется. И если стимуляция не продолжается, вы перестаете чувствовать себя хорошо. Как бывшая наркоманка, сидевшая на метамфетамине и крэке (двух веществах, которые практически уничтожают дофаминовые рецепторы в прилежащем ядре), я достаточно опытна в этом вопросе. И вот что я скажу: наркотики не приносят удовольствия. Может быть, поначалу, но недолго.

На что это похоже?

«Еще».

Мне просто хотелось б'oльшего.

Когда механизм подавления вступил в игру, то состояние, в котором я находилась между приемом доз, ощущалось как отсутствие удовольствия. Абсолютное, тотальное. Словно зуд. Невыносимая нужда. Я чувствовала себя ужасно, и нужно было пойти и достать еще, чтобы прийти в норму. Не для кайфа, а просто чтобы почувствовать себя нормально. Думаю, большинство людей этого не понимают. Им кажется, что наркоманы употребляют для удовольствия, но на самом деле это способ снова прийти в норму. Хотя бы ненадолго.

Если говорить о еде – тут совершенно та же история. Возможность достать сладкое сто тысяч, тысячу или пятьдесят лет назад была практически нулевой. Сто тысяч лет назад вы считались везунчиком, если находили созревшие ягоды или могли набрать меда, не потревожив пчел. А сегодня ягоды – это то, что советуют есть, если вы пытаетесь отказаться от сладкого.

Рафинированный сахар не входил в рацион до начала XVIII века. Его было трудно получить, а еще труднее – переработать, так что сахар оставался продуктом для дворян и знати. С появлением сахарных плантаций все изменилось. После Второй мировой мы во многом автоматизировали процесс создания пищи. Еда превратилась в объект массовой торговли и маркетинга. Сахар, который прежде достать было так сложно, что его воспринимали лишь как угощение, теперь продавался повсеместно. В 1957 году Ричард Маршалл и Эрл Куи научили мир синтезировать фруктозу из глюкозы {42} , а в 1973 году глобальное изменение в политике субсидирования фермерского хозяйства США привело к тому, что фруктоза в виде сиропов хлынула на рынок как недорогой подсластитель. И сегодня сиропы с высоким содержанием фруктозы можно отыскать в составе целого ряда продуктов, включая те, которые позиционируются как «низкожировые» {43} . Когда идея распространилась по миру, вырос уровень ожирения. Как следствие, все это превратилось в предмет многих исследований и дискуссий. Мы будем подробнее говорить об этом в главе 6, но вот что вам надо знать прямо сейчас: за последние несколько десятилетий потребление сахара чудовищно выросло, а это означает, что мы встряхиваем мозг стимуляцией более мощной, чем когда-либо.

Вот что происходит внутри мозга. Мы затапливаем рецепторы дофамином, и они истощаются. Как часто это происходит? Что же, подумайте обо всем, что было сказано в главе 2: лептин перестает взаимодействовать с соответствующими ему рецепторами, так что мы продолжаем возвращаться за новыми и новыми порциями еды. Если кто-то потребляет переработанную пищу по три раза в день (а то и чаще), то дофаминовые рецепторы подвергаются интенсивной стимуляции каждые несколько часов.