– Я слышал. Но ведь речь не о том, выпить или не выпить двадцать-тридцать миллиграммов алкоголя. Речь о том, что мы теперь свободны. И можем делать, что хотим.

Лео взял стаканчик из руки Сэма, поднес ко рту. Пахло бузиной. И можжевеловыми ягодами, Лео был в этом уверен, может, еще и лапчаткой. Но пить не стал.

– Нет. Мы пока не свободны. Когда мы будем на том чертовом корабле, на пути к Риге, Санкт-Петербургу и Сбербанку России, – вот тогда, в каюте-люкс, мы выпьем. Возьмем ящик шампанского. Тогда мы будем свободны, Сэм.

Он поднял стаканчик, словно собираясь выпить за здоровье, и вылил в раковину то, что пахло бузиной и можжевельником. Потом потянулся к развернутой карте; последний взгляд на крестик в квадрате внутри квадрата побольше и на множество других квадратов в самой крупной в Швеции торговой зоне, открыл латунную дверцу печи и сунул карту в огонь, теперь уже смирный. Бумага вспыхнула и немного подымила, обращаясь в серый пепел.

Никто из покупателей, стекавшихся сейчас через парковку к торговому центру, не знал, что через четыре с половиной минуты посреди парковки будет лежать в луже собственной крови мертвый человек.

Не знал этого и никто из сотен терпеливо стоящих в бесчисленных очередях торгового комплекса. Люди собирались расплатиться за покупки и неторопливо двинуться к автоматическим раздвижным дверям с тяжелыми пакетами в руках.

Инкассаторы в бронированной машине, медленно катившей по мокрому апрельскому асфальту, тоже ни о чем не догадывались.

Не чуяли приближения смерти и двое мужчин в масках, один в синем комбинезоне, другой – в черном. Оба сидели на передних сиденьях черной «ауди-RS 7» модели этого года, припаркованной прямо перед главным входом в торговый центр. Позже полиция ошибочно определит эту машину как ту самую, на которой злоумышленники покинули место преступления.

Дверцы автомобиля открылись одновременно. У служащего была такая широкая спина, что швы на коричнево-черной форменной куртке едва не разошлись, когда он двинулся к квадрату, вписанному в квадрат побольше возле множества других квадратов: строительный магазин, магазин электроники, продуктовый, мебельный и еще множество других. В стратегически важных местах этих квадратов находились сине-белые скорлупки банкоматов, аппаратов для выдачи наличных, эти неотъемлемые составляющие коммерции. Второй инкассатор – женщина, форма на которой была посвободнее, цепко держала сумку для перевозки денег. И хотя случайный грабитель на коротком отрезке между машиной и банкоматом легко мог бы проделать в серебристой сумке отверстие газовым резаком, женщина знала: вор не успеет вынуть деньги до того, как взорвутся ампулы с краской.

Стеклянные двери плавно разъехались, и инкассаторы вошли в тепло, к двум банкоматам, встроенным в стену; на экранах горела надпись «вставьте карту».

Вскоре, когда охранники окажутся в сейфовой зоне и начнут менять кассеты с купюрами, текст сменится на «временно не работает». Сигнал не только покупателям немного подождать, но и двум вооруженным грабителям – начинать.

В отличие от прочих посетителей, устремлявшихся туда, где громоздились товары, инкассаторы свернули к кафе и игровым автоматам. Склонившись над вделанными в стену стойками, две молодые женщины в стеганых куртках заполняли лотерейные купоны, за сероватыми столиками пили из пластиковых чашек кофе таксист и двое папаш с детьми в колясках. Инкассаторы отодвинули тележку, загородившую дверь сейфовой комнаты; вынув связку ключей, отперли ее. По привычке оглянулись, прежде чем войти.

Никто из находившихся возле длинного окна кафе не обратил внимания на черную, неправильно припарковнную «ауди». Из-за тонированных стекол трудно было заметить, что Синий Грабитель – тот, что сидел на пассажирском месте – направил бинокль на экраны банкоматов.

В тесной сейфовой комнате места хватало только для деревянного стула и шаткого пластикового столика у тыльной стороны банкоматов, которая представляла собой дверцы сейфа. Чтобы открыть их, требовались ключ и кардридер; когда дверцы открывались, банкоматы временно переставали работать. Инкассатор-мужчина вытащил почти пустые денежные кассеты из недр банкомата, а женщина тем временем подняла крышку сумки; показались шесть сменных кассет с ровно разложенными купюрами. Когда женщина помещала третью кассету в банкомат справа, маленькая комнатка взорвалась.

Восемь выстрелов подняли облако зернистой пыли, тысячи бетонных осколков ударили в стены и потолок, раня лицо и руки, словно стекло.

Тишина, несколько секунд, не больше.

Потом еще пять выстрелов, пули сквозь замок и наискось, в стену… отрикошетили, потянув за собой еще осколки, заставили охваченных паникой людей прижаться к полу.

Следующая картинка – без звука. Вибрации. Толстые подметки шагают по бетону, что-то ломается под рифленой резиной.

Один из грабителей, в черном комбинезоне, наставил оружие на женщину, которая пыталась повернуться в направлении шагов. Глаза у нее воспалились и покраснели от пыли, она, поморгав, вызвала слезы, пыль превратилась у нее на ресницах в серую массу, от которой веки начали слипаться.

Поэтому женщина не видела, что лицо грабителя скрыто под черной маской, что синий и черный комбинезоны одинаковы, что у одного из налетчиков на плече висит большая нейлоновая сумка.

Не видела она и автомата, не видела руки, крепче прижавшей ее голову к полу.

Она не могла даже закричать.

Ей оставалось лишь издать короткий тихий стон, заглушенный лившимся из динамиков объявлением о скидках. Покупатели еще не подозревали, что оказались в эпицентре вооруженного ограбления.