Вечерним рейсом я вернулся в Лос-Анджелес, и на следующий день мы с Майклом засели за проработку новых проектов. Полицейский, попавший в бандитскую засаду, нас не заинтересовал. В этом особого класса не покажешь. Другое дело пожарный, оказавшийся в огненной ловушке. Человек, погруженный в пламя, – весьма эффектно. Важно, чтобы появилось ощущение гибельного всепожирающего жара, поглотившего жертву. Подводник, гибнущий в лодке, тоже неплохо. Неуклонное поступление воды, затопляющей отсек, неминуемо грозящей смертью. Капитан «Титаника» погибал иначе. Вполне можно было поработать над ощущениями водителя, находящегося в машине, сорвавшейся в пропасть, хотя подобные сенсозаписи уже были. Тут могла идти речь только о большей достоверности ощущений.

Более всего меня и Майкла заинтересовали съемки в сенсофильмах про освоение космоса и про Вторую мировую. Гибнущий в открытом космосе астронавт и летчик-истребитель, подбитый в воздушном бою над Германией, – прекрасная возможность для сенсохантера создать потрясающие, уникальные ощущения. Но если первый фильм должны были снимать на орбите, и многое зависело не от нас, то съемки для фильма про войну мы могли организовать сами. Разумеется, в той части, которая представляла полеты, воздушный бой и гибель моего героя. Все остальные кадры, связанные с летчиком-истребителем, включая постельные сцены, должны были готовить профессиональные киношники.

– Поставим бронезащиту кабины, – уверенно говорил Майкл.

– Ты имеешь в виду кевларовые пластины?

– Да. Кроме того, усилим бронеспинку, заменим плексиглас на современное бронестекло, и в бой. Ты спокойно будешь смотреть, как пули дырявят твой самолет, как он загорается. – Тут он сдержанно усмехнулся. – Впрочем, нет. Тебе положено испугаться. Чтобы те, кто потом будут это смотреть, тебе поверили.

– Думаю, надо уходить из самолета метрах на семидесяти.

– Не рискуй зря. Ста метров будет вполне достаточно. И потом, как мне кажется, для зрителей куда интереснее воздушный бой, а не твоя гибель. Вот что надо продумать – захватывающий воздушный бой. Составить детальный план. И воплотить его в жизнь. Сможешь?

– Да уж постараюсь, – уверенность наполняла мой голос.

Я не только умел управлять самолетом, но и располагал удостоверением пилота. Как, впрочем, и Майкл. Так что проблем не должно было быть.

На следующий день мы разработали план сражения. Дональд упоминал, какие самолеты будут в нашем распоряжении. Так вот, мой «Спитфайер», сопровождавший громоздкие четырехмоторные «летающие крепости» и защищавший их, вступает в бой с тремя «Фокке-Вульфами 190». Скорость моего истребителя совпадает со скоростью «Фокке-Вульфов», когда они включают форсаж. Маневренность близкая. Так что все зависит лишь от мастерства летчиков. Мой герой – опытный пилот. Один из немцев – тоже. Именно он сбивает меня, опираясь на помощь двух сотоварищей, получающих его указания по радио. Этого немца сыграет Майкл. И его ощущения запишут в тот момент, когда он будет по-настоящему расстреливать мой самолет.

Мы разработали схему боя и посекундный план. За Майкла я был спокоен – он выполнит все, что намечено, самым точным образом. Еще два пилота у нас были на примете. Придется с ними поработать, и все получится.

Еще мы разработали технические условия для сенсосъемок сюжетов с пожарным и подводником. Мы решили: пусть Warner Brothers обеспечит все необходимое оборудование и специалистов, если им нужны такие записи. А нам тратить на это время и силы не хотелось.

Я позвонил Дональду Мейеру, и мы договорились о встрече на завтра. Теперь можно было расслабиться, мы с Майклом отправились в ресторан «Duke’s Malibu», где мы были завсегдатаями. Он находится прямо на берегу океана, и там отличная гавайская и американская кухня. Выпито было достаточно.

На следующее утро мы появились в кабинете Дональда.

– У вас двадцать минут, – сходу заявил он.

Я положил перед ним распечатки с нашими предложениями и стал давать комментарии по ходу того, как он просматривал их. Ему понравилось то, что мы предлагали.

– Давайте снимем пожарного и подводника, я отдам распоряжения о подготовке к съемкам. Вслед за тем приступим к работе над фильмом о Второй мировой. Самолеты давно заказаны и скоро поступят. Снимем несколько полетов, а потом последний бой. Затем снимем все сцены, которые происходят на земле. Но начнем с пожарного, там проще подготовка. То, что вы предлагаете ввести напарника, это хорошо. Он надеется, что напарник поможет ему, но в последний момент понимает, что напарник не в состоянии это сделать. Испугался, или это выше его сил. Давайте, начинайте работать. Юристы подготовят контракт к завтрашнему дню. А инженерам я звоню прямо сейчас. – Он схватил трубку телефона, набрал номер и вскоре вновь заговорил. – Фредди, сейчас к тебе подойдут ребята, Джон и Майкл, начинай с ними подготовку к пожарному и подводнику. Они все рассчитали. Ребята опытные. Съемки пожарного через два дня. Подводника – через пять. Бассейн свободен. Тебе ничто не мешает. Действуй. – Тут он удивленно глянул на нас. – Вы еще здесь? У меня больше нет для вас времени.

Через двадцать минут мы с Майклом самым непосредственным образом включились в новую работу. При нашем участии смонтировали место будущей трагедии во фрагменте здания – помещение, которое станет ловушкой, падающие балки, призванные отрезать путь к отступлению. Параллельно в бассейне приступили к созданию отсека подводной лодки, его делали по фотографиям и нашим чертежам.

На второй день начались съемки. Рабочие подожгли то, что казалось фасадом старого трехэтажного здания. На пожарной машине мы с Майклом и настоящими пожарными подъехали к пылающему дому. Пока остальные разматывали брезентовый рукав, я и мой напарник ринулись внутрь, потому что метавшаяся у входа женщина в разорванном платье, с перепачканным сажей лицом, кричала, что внутри остались люди.

Все прошло как по маслу – в полном соответствии со сценарием: сначала мы наткнулись на мужчину, потерявшего сознание. Он лежал ничком, держа во рту пластиковую трубку с кислородом, но я видел только его затылок и думал о том, что он всерьез надышался углекислого газа. Мы с Майклом схватили его, потащили к выходу, а там другие пожарные сразу приняли парня, уложили, подключили искусственное дыхание. Я тем временем кинулся назад. Осмотрев первый этаж. Никого не найдя, взбежал на второй. Здесь огонь был сильнее, а жар – куда нестерпимее. Мой костюм пока что защищал меня, и лишь мои щеки чувствовали температуру, опасную для человека.