Вой чудища стал тише, но ощущался почему-то сильнее, аж в животе все кишки проворачивались, а в глазах плясали разноцветные пятна. Карась взвизгнул что-то непонятное и хлопнулся на колени, ткнувшись лбом в пол. Сквозь марево в глазах, я видел, что Джессип застыл, точно долбаный истукан и ещё хавальник открыл, только что слюни не пускал.

Монстр наклонился над Рогатым, протягивая лапы к шее бойца. С клыков на грудь Рогатого капала мутная зелёная слизь. И ещё, мне то ли почудилось, то ли в натуре, даже костёр стал меньше и как-то отодвинулся от гадины.

Ноги, мать их так, казались неповоротливыми колодами, когда я делал шаг за шагом. В башке тупо бился вопрос, почему не шмаляют арбалетчики, но понятное дело, повернуться, чтобы посмотреть назад, я просто не мог. Нужно было двигать вперёд непослушное тело и заставлять одеревеневшие руки поднимать меч, для удара.

Похоже, гадина, успевшая подцепить хрипящего Рогатого за куртку не ждала никаких гостей и сообразила, что дела пошли не так, как хотелось, только в тот момент, когда мой меч воткнулся в её тощую шею. Удар получился так себе, но этого хватило, чтобы чудище прекратило орать и заткнулось.

Багровый туман в глазах слегка поредел, а ноги и руки перестали трястись. Я выдернул меч из шеи монстра и на пол посыпался какой-то серый песок. Чудище уставилось на меня провалами черепа, в которых крутилось жёлтое пламя и разинуло клыкастый рот.

— Да ты чё? Хорош! — я размахнулся и рубанул, что есть мочи. — Я такие песняки не шибко люблю.

Башка урода отлетела прочь и весело закувыркавшись, исчезла в темноте. И тут случилась странная штука: тело твари подпрыгнуло и улетело прочь. Ну, как если бы к заднице гада кто-то привязал длинную верёвку, а теперь за неё потянул изо всех сил.

— Фух, — сказал я и провёл ладонью по роже. С меня текло так, будто я только из воды вылез. — Вставай, чучело.

Рогатый закряхтел и начал ворочаться, упираясь руками и ногами в пол. Карась приподнял голову, а Глыба уставился на меня так, словно его недавно разбудили. Джессип захлопнул рот и начал моргать. Крепко их всех зацепило!

— Вы то какого хрена не стреляли? — вызверился я на арбалетчиков. Те сидели в сёдлах понурых коней и ни одна падла даже не пыталась целиться. — Хотели посмотреть, как нам тут кровь пустят, засранцы?

— Крест, — Хорь сложил руки на пузе. — Дык, ни хрена же не видать было! Вокруг всё, как в тумане. Шмалять, куда шмалять? Скорее, кого-то из вас бы продырявили.

— Ладно. — я махнул рукой. — Живы остались и ладненько.

— Скверное дело, — проворчал блондинчик себе под нос. — Ещё парочка таких…

— А ты не стой, как столб, — ухмыльнулся я. — Мечом махай и не думай ни о чём.

— Ну, это для тебя дело привычное, — Джессип недобро покосился в мою сторону. — А тут есть люди с более тонкой душевной организацией.

Я ему хотел рассказать, что думаю про таких напрочь бесполезных мудаков, но не успел. Стихший было смрад навалился с новой силой и опять подул холодный ветер. Ну, одно хорошо, когда уроды готовились к атаке, то заранее давали о себе знать.

— Всем приготовиться, — сказал я. — Карась, костёр потухнет — сам тебя пришибу. Глядеть в оба!

— Они придут сверху, — подала голос Хлоя. Правда едва ли этот шелест походил на голос здоровой бабы, тем более королевы, но всё нужное я услышал. — Сверху…

И точно, не соврала. Карась подкинул деревяшек и в свесте поднявшегося пламени я заметил шустрые тени над головами. Ежели бы шастали снаружи ночью, это походило бы на низкие тучи. Но какие, нахрен, тучи внутри этого проклятущего замка? И ещё шелест. Чисто тебе летучие мыши спускаются, чтобы в волосьях свить гнездо.

— Нетопыри! — завопил Шаман. — Ща они нас всех сожрут!

— Ща я тебя сам сожру, — тени начали спускаться. — Эй, Таракан, вы чё, уснули там? Шмаляйте!

То ли летучей дряни оказалось так много, что хрен промахнёшься, то ли у пацанов перестали дрожать руки, но каждый пущенный болт угодил куда надо. В пляшущем свете костра, крылатые твари хрюкали, взмахивали крыльями и падали. И опять чертовщина: ни одна из сбитых гадин так и не долетела даже д наших голов. Все рассыпались серой пылью и пропадали.

А потом уцелевшие добрались до нас и всем стало охренеть, как весело. Ну, ежели энти твари когда-то были людьми, то — самыми уродскими уродами из тех, кого я только встречал. Даже поганые прокажённые не такие мерзостные. Жёлтые гляделки съехались над сплющенным свиным рылом, кривые клыки торчали из лягушачьей пасти, а уши походили на наросты на гнилом бревне. И все гады тянули к нас чёрные лапы с длинными когтями.

Быстрые уроды! Приходилось крутиться, укорачиваясь от когтей, клыков и ещё какой-то непонятной хрени, вроде хлыста с зазубринами. Хвост, что ли? Правда, сдыхали чудища от одного удара, тут же обращаясь в облако пыли. Не знаю, может, магия Её величия помогала, а может и ещё чего. В общем, никто из пацанов даже особо запыхаться не успел, а те, из крылатых тварей, что уцелели, уже дали дёру и пропали в темноте.