Зайцы почти сготовились и глядя на коричневые тушки, Шаман со смехом помянул Психа. Все согласились, что отсутствие моего помощника именно сейчас — это просто замечательно. Зануда сыпанул соли и перца ровно в меру, а не так, чтобы завтра по большому не сходить. Мне плевать, как там на югах готовят баранов так, что из глотки идёт огонь. Я просто хочу нормально поесть.

Бутыль наполовину опустела, Хорь сказал, типа горячее сырым не бывает и снял первого ушастого с деревянной палки, на которой тот вертелся. Хлоя заметила, что она всё же предпочитает полностью пропечённое мясо, поэтому я велел одного зайца оставить на огне. Рвач прошипел, что на двоих одного зайца — слишком жирно и я показал ему кулак.

Тем временем Зануду крепко вставило, и он принялся рассказывать очередную завиральщину про свои ходки с каторги. Насколько я знал, дёргал пацан всего раз и тогда ему ещё крепко подфартило. Серьёзные уркаганы взяли с собой всякую шелупонь, чтобы в случае чего подрезать да схарчить, потому как валить предстояло по здоровенной трясине, где не водятся даже жабы.

В общем, во время ходки, пару корешей Зануды успели запечь, как этих зайцев и тут на бегунов вышли королевские ловчие. По ходу, перед этим егеря наткнулись на кости съеденных и с беглецами особо не церемонились. Зануда же сутки просидел в яме с болотной жижей, выставив наружу только нюхальник — так и выжил.

Поэтому я только ухмылялся, слушая рассказ, как бегун с остальной братвой шли по снегу, дрались с чёрными волками и спали, примотавшись к веткам дерева. Особливо смешило, что эту историю Зануда в своё время услышал от меня. И в ней всё было правдой, от первого до последнего слова. Издыхающая чёрная тварь, которую я душил голыми руками, успела оставить на грудине два глубоких шрама. Байку я травил всего раз, когда сильно нарезался и больше повторять не собирался.

Королевская жратва тоже приготовилась, и Карась оттащил зайца Хлое и Джессипу. Таракан, которому досталось меньше всего, с завистью косился на дымящуюся тушку и бормотал что-то о чёртовых нахлебниках. Глыба, в одно рыло умолотивший треть зайца, ухмыльнулся и похлопал товарища по спине. Вернулся Карась и принёс половину зверька. Сказал, Величие велела, типа им хватит.

— Жри, — я отломал ногу и сунул её Таракану. — А после не забудь Величию ручку поцеловать. Али ножку.

— Я бы вот ножку, — шмыгнул носом Карась. — Чегой-то давно у меня бабы не было. Аж в грудях тянет.

— Эт не грудь называется. — откликнулся Хорёк и пацаны принялись гоготать.

Зануда кончил чесать языком и за дело взялся Рогатый. Ну у этого своя тема. У него все истории начинались и заканчивались одинаково. Начинались: «Пошли мы как-то с братвой на дело», а заканчивались: «И тут открывается дверь и входит ейный муж». А вот то, что находилось между началом и концом разнилось очень сильно, как и то, в чьей постели оказался рассказчик. И ежели во всяких там купчих да рыбачек ещё можно поверить, то когда дело доходило до графинь и баронесс, все просто ржали и поминали балабола.

В бутылке оставалось на самом дне. Видать от усталости развезло даже Глыбу. Великан начал водить руками и рассказывать, как он с отрядом наёмников штурмовал горные крепости на западе. Ну собственно там, где он огрёб по башке и в полумёртвом виде вернулся в родную деревню.

Слов не хватало, и чтобы как следует передать пережитое, Глыбе пришлось встать и показывать. Он топтался на месте, делал вид, будто защищается щитом, когда они шли «черепахой», поднимал за грудки Карася и Зуба, чуть не в полную силу сталкивал пацанов лбами и катался по земле, вроде сбивал горящее масло. По ходу ему наливать больше не стоило. Иначе балбес вообще забудет, где находится и тогда всем придётся несладко. Случалось, уже.

Как я заметил через пламя костра, Величие аккуратно жевала зайца и обменивалась короткими фразами с Джессипом. Но по большей части слушала рассказы пацанов и следила за дикими плясками Глыбы. Я же сидел, привалившись спиной к дереву, попивал самогон из глиняной плошки и отдыхал. Что ни говори, а сегодня опять удалось костлявую. Да ещё и не один раз. Можно позволить себе немного расслабиться.

Глыбу угогомонили, дали погрызть заячий хребет и посадили подальше от костра, чтобы не развезло ещё больше. Разлили остатки самогонки и тут развязался язык у Хорька. Наш книгочей всё больше трепался про истории, какие вычитал, пока болтался в университете. Попадались дико занудные, а случались и достаточно интересные. Ну, как про магов и Князей Тихого города или здоровенных чешуйчатых гадов, что живут в катакомбах под Нарменсом. Как по мне — чистая брехня, пока сам не увижу — не поверю. Но люди там и правда пропадали.

Сегодня Хорь начал рассказ про Шарп. Почему именно про этот лес и так понятно, вроде как идём именно туда. Но я заметил, что Величие сразу напряглась и отложила недоеденное в сторону. После вытерла руки с физией и начала по чуть подползать всё ближе.

Забавно. Я тоже решил послушать, чего там такого чешет наш Хорёк. Может и пригодится, когда. Через пяток-десяток дней, например.

— Эт ж уже когда Тихий стал той безвозвратной задницей, — Хорь даже глазки прикрыл. Такое с ним случается, когда он чуманеет от собственных баек, — и поползли чуйки, типа маги Тихого, перед тем, как сгинуть, перевезли огроменные сокровища из могильников Тихого в глубины Шарпа. Какие сокровища — никто толком не знал и всем думалось разное. Книжники трепали, вроде как спрятали Большую Книгу Мудрости шести Князей и все магические приблуды, что давали им силы. Другие болтали, типа всё золото, какое награбили Князья, отправили в лес и там прикопали.

— Рыжуха? — Рвач, начавший было подрёмывать, поднял башку и потёр глаза. — Эт вообще давно было?

— Дык сразу, как Тихий загнулся, — Хорь пожал плечами. — Лет эдак триста тому. Может и поболе.

— А! — Рвач разочарованно махнул рукой. — За энто время можно было весь Шарп перекопать. Небось всё рыжьё давно выкопали и пробухали.

— Куда там! — Хорь пьяно икнул. Вот ведь мелкая гадина, даже когда пьян в сопли, язык у него не плетётся, как у остальных, а чешет без устали. — Никто, из тех придурков, что сразу отправились в Шарп, назад так и не возвернулся. Кто только туда не ходил: и магики, и солдатики, и простое сельское быдло — сгинули все.