– Хм. Ты думаешь, что Фрэнки собирается убить Дэйва. Потому что «из него выползает всякая дрянь», а?

– Я думаю, что ты знаешь о нас – ты сам сказал. Чувак, если ты не отправишься туда, и как можно быстрее, Дэйв окажется в большой опасности.

Я проснулся в своем туалете, испуганный. Отключился, сидя на унитазе. Чертовски длинный и поганый день.

Три утра. Я попытался позвонить Джону, и мне ответил автоответчик – типично для Джона. Джон идеально выстроил свою жизнь: он мог достать меня в любой момент, если ему было что-то нужно, но все мои звонки к нему тщательно экранировались. Все всегда происходило на его условиях. Я проковылял через весь дом, зная, что все равно не смогу заснуть, пока темно, но не представляя, что могу еще делать. Ноут лежал на кровати, я зашел на сайт CNN и нашел видео с камеры слежения. Движущаяся тень слетела в вестибюль. В кадре было три человека, никто из них ее не заметил и никак на нее не отреагировал. Как и Фрэнки, который никак не реагировал, когда инопланетное насекомое сидело прямо перед ним. Невидимое.

Я подвигал ползунок видеоплейера назад и вперед. Перемотал к началу, запустил. Перемотал, запустил. Черный призрак спланировал в вестибюль больницы. И никто не заметил.

Забудь об этом. Просто смешно.

Я закрыл ноут, накинул куртку и засунул фонарик и одну сигнальную ракету во внутренний карман. Когда подошел к входной двери, Молли уже терлась о мои колени. Виляя хвостом, она сказала мне, что чувствует приключение. Вместе мы вышли в ночь.

Мы прошли шесть кварталов к ларьку буррито, открытому всю ночь. Я оперся на стену и стал есть лепешку, завернутую в алюминиевую фольгу, время от времени выковыривая кусочек чоризо и бросая его Молли; та торопливо съедала его и немедленно просила следующий. У моих ног стояла бутылка красного «Маунтин Дью». Я посмотрел на часы.

До восхода еще три часа, которые надо убить. Я завернул в фольгу оставшуюся половину буррито и бросил ее в мусорный бак. Молли наблюдала за этим актом расточительности с таким выражением, как будто она только что увидела семью, погибшую в огне. Мне понадобилось не меньше полудюжины салфеток, чтобы стереть с ладоней оранжевый жир.

В этот час еще пять человек ели буррито, сидя за столиками перед окошком ларька – вся бизнес-модель этого заведения была направлена на пьяниц, выставленных из закрывающихся в два ночи баров. Две парочки, выглядевшие как студенты колледжа, – все четверо пьяные вдрызг – праздновали тот факт, что они молоды, красивы и так будет всегда. Еще был невысокий жирный парень, одетый в куртку байкера. Его харлей стоял на парковке позади. Хотел бы я знать его историю. Быть может, он едет через всю страну и завтра в это время окажется уже в Огайо.

Интересно, кто из этих пяти Бэтмен, и какие у них тайны. Но это невозможно узнать, просто глядя на них. В этом-то все и дело.

Мы с Молли плелись обратно к дому, когда я заметил серебряный «порше», припаркованный на моей улице. Сказать, что это было необычно, – ничего не сказать. Я жил в квартале белого отребья, здесь один дом был без передней двери, а еще один запечатан желтой полицейской лентой. Перед моим маленьким бунгало был припаркован мой «Форд Бронко» 1998 года. На подъездных дорожках следующих трех домов стояли «Понтиак Фиеро» 1985 года, «Гео Трекер» 95-го и «Крайслер ПТ Круизер Вуди» 2004-го. Ну хотя бы налог на собственность у меня был низкий.

«Порше» стоял, хищно припав к обочине посыпанной гравием дорожки перед тем самым домом без двери, который я считал брошенным, за три дома до моего. Сверкающее авто выглядело так, как будто оно сбилось с пути, когда ехало из выставочного зала. Даже на шинах еще остался чистейший слой фабричной резины.

Я подошел к дому и оглядел двор. Ничего необычного. Скоро надо будет прочистить сточные канавы. Огромное дерево в задней части двора умирало с первой недели октября и уже потеряло все листья, которые засыпали двор по лодыжку; но я знал, что постепенно ветер унесет их к соседу. Старику, жившему там, придется поработать лопатой, но все равно ему нечем заняться. Дождавшись, пока собака погадит во дворе, я пошел к черному входу.

Войдя в гостиную, я обнаружил там какого-то подозрительного типа, который сидел в моем изодранном кресле и чувствовал себя в нем, как дома. Вероятно, лет сорок, волосы темные с легкой сединой на висках, угловатая челюсть обросла трехдневной щетиной. Ямочка на подбородке. На нем была кожаная куртка, сделанная так, чтобы выглядеть поношенной и линялой прямо с вешалки, и черная рубашка на кнопках; три верхних были расстегнуты. Еще он носил джинсы и ковбойские сапоги и сидел, скрестив ноги. Парень выглядел так, словно его только что выдрали из каталога, и я сразу понял, что он и есть владелец «порше».

– Мне кажется, ты забрел не в тот дом, приятель, – сказал я.

Он сделал именно то, что я от него ожидал: сунул руку во внутренний карман и вытащил маленький кожаный бумажник для удостоверений. Потом открыл его.

– Доброе утро, мистер Вонг. Я детектив Лэнс Фальконер. И нам надо поговорить.

В гостиной Молли подошла прямо к незнакомцу. Он почесал ей за ушами, и она свернулась клубочком у его ног.

– Хорошенькая собачка. Сколько времени она у вас?

Я заколебался, сначала подумав, что в вопросе есть какая-то ловушка. В конце концов, он был копом. Но потом решил, что он просто дурак и пытается вести себя вежливо. И еще немного подумав, сообразил, что вежливость должна заставить меня расслабиться и привыкнуть отвечать на его вопросы, и на самом деле это и есть ловушка, хотя бы частично.

– Это собака моей подружки. Она любит кусать людей за яйца, для развлечения. Вы знаете, что сейчас четыре утра?

Лэнс Фальконер посмотрел на фотографию в рамочке, стоящую на телевизоре. На фотографии был я, выглядящий пухлым и бледным, а по волосам, казалось, прошелся ураган. Я стоял позади Эми, обняв ее обеими руками, и глядел через нее; копна ее рыжих волос была прямо под моим подбородком. Она надела на себя солнечные очки и огромную улыбку, а я надел выражение человека, озабоченного тем, что незнакомец свистнул его камеру.