Ксенофонтов чуть заметно смутился, вильнув взглядом и дернув краем рта.

– Должны же мы были понять, с кем имеем дело? Кто настолько информирован о преступнике и откуда?
– оправдывается.
– Было мнение тебя поощрить за помощь. Однако вижу, что ты не хочешь быть откровенным, - упрекает и смотрит испытующе.

Разговор начал меня утомлять. «Не пора ли откланиваться?» - возникает мысль.

– Петр Петрович. Вы доверенное лицо Григория Васильевича, раз знаете о письме, маньяке и ездили по его поручению на мою родину? Работаете вместе в Обкоме?
– пытаюсь понять роль Ксенофонтова.

– Доверенное лицо?
– переспрашивает, - пожалуй, - соглашается и кивает с улыбкой.
– Мы хорошие знакомые еще с войны, а работаю я на заводе, - информирует.

– Вы меня упрекаете в скрытности, а сами…?
– обличаю.
– Мне сообщили, что вы из органов.

– Однако!
– удивляется.
– Кто сообщил?
– спрашивает вкрадчиво, наклоняясь вперед.

– У меня много знакомых, - отвечаю уклончиво.

– Догадываюсь. От твоего блатного окружения?
– пытается угадать и ждет подтверждения от меня.

– В моем окружении такие же люди, как и везде. Даже может более простые и честные, чем здесь, - отвечаю грубовато. (Меня почему-то задело такое пренебрежение к моим друзьям и знакомым).
– Жил бы я среди цветов, то пах цветами. Но жить в грязи и не испачкаться…?
– философствую.
– Поощрение мне не нужно. Организуйте нашу встречу с Григорием Васильевичем. После встречи с ним я уеду, и буду жить спокойно у себя в городе. Там грязнее, но чище, чем здесь, - сообщаю раздраженно.

– Извини, если тебя обидел, - отвечает спокойно, будто не заметив моего раздражения.
– Я не предусмотрел того, что в маленьком городе трудно что-то утаить. Все про всех там знают, - оправдывается.
– Вот и я узнал, что ты с ребятами собираешь и торгуешь иконами. Тут до статьи недалеко, - угрожает.

– Ребята, да, занимались,- признаю, - но после того, как наша милиция стала таскать на допросы подростков из поселка по краже, то эта деятельность прекращена, насколько знаю, - сообщаю спокойно.
– А я вообще к этому делу не имею отношения. Да и некогда этим заниматься, - решительно отметаю подозрения.

– Откуда же все эти вещи на тебе? Импортные, недешевые, - пытается уличить.
– Наверное, долю имеешь с икон?

– Вы знаете, наверняка, что я пишу песни, - испытующе смотрю на опера.

Дожидаюсь кивка и признаюсь:

– Несколько песен я продал профессиональным исполнителям.

– Неофициально, - цепляется.

– Неофициально, - соглашаюсь.
– Я бы рад зарегистрировать песни официально, но никто на это не идет. В ВААП не пробиться мне, как никому не известному автору. Никто не решается брать на себя ответственность, - разъясняю положение дел.

– Ушлый ты парень!
– отмечает непонятно - хвалит или осуждает.

Вижу, что я Ксенофонтова удивил. Тот встал, подошел к окну и закурил в форточку. Глядя задумчиво в окно, заговорил:

– Григорий Васильевич человек занятой. Не сразу сможет выбрать время для встречи, потому возможно тебе придется задержаться в Ленинграде на какое-то время.

Поворачивается ко мне и спрашивает:

– Тебе сколько времени нужно на встречу?

– Не от меня будет зависеть. От десяти минут до нескольких часов, - уменьшаю срок.

– Ты где остановился?
– возвращается к началу разговора.
– Мне нужно будет знать, чтобы оповестить тебя заранее, - поясняет причину интереса.

– У меня несколько знакомых в Ленинграде. Я не могу точно знать, у кого буду ночевать. К тому же не у всех есть домашние телефоны, - лукавлю.
– Лучше буду звонить Вам в определенное время, - предлагаю свой вариант для связи.

– Мы подумаем, - отвечает неопределенно.
– Почему не хочешь поощрения от властей Ленинграда? Глядя на это власти твоего города, возможно, улучшат жилищные условия твоей семьи или сделают это по ходатайству из Ленинграда, - интересуется.

Понимаю, что внеочередное выделение квартиры родителям - инициатива наших властей. Узнали про интерес ленинградцев ко мне и подсуетились. Видимо Ксенофонтов ничего негативного, в том числе о подозрениях, о моем участии в иконным бизнесе нашим не сообщил. Власти моего города испугались, что в другом городе узнают о «герое», который живет в ужасающих условиях, а заодно выплывет, что так живет большинство жителей города! А там своя пресса!..

– Не надо мне сомнительной славы, - отказываюсь.
– Квартиру нам уже выделили вне очереди. Родители уже пакуют вещи, - улыбаюсь.
– Видимо, ваш интерес ко мне напугал наши городские власти, - предполагаю.
– Слава и популярность от меня никуда не уйдет. Мои песни нравятся людям. Надеюсь на помощь в их регистрации местных властей, - сообщаю о своих ожиданиях.

– Не знаю, получиться ли у тебя, - тянет, глядя на меня с интересом.
– Я не в курсе этой музыкальной кухни, - признается.
– Значит, ты хочешь об этом поговорить с Романовым?
– предполагает.