Тут я проснулся. Брезжил рассвет. В спальне ещё по углам прятались ночные тени. Голова Натали лежала у меня на плече. Я осторожно, чтоб её не разбудить, высвободил руку и опустил её голову на подушку. Затем я бесшумно встал с постели, быстро оделся и выскользнул из гостевого домика, чтобы не компрометировать свою возлюбленную.

Но тут я увидел монахов, сидящих в позе лотоса на веранде их хижины. Они сосредоточенно медитировали. На всякий случай я им поклонился. Возможно, что они меня заметили. Я прошёл к своей хижине и привёл себя в порядок.

Через некоторое время появился отец Гонгэ. Услышав его голос, я вышел к монахам. Он говорил им:

– Я договорился с одним судовладельцем, он возьмёт вас на борт своей шхуны и высадит близ Ибусуки. Сегодня утром капитан Тако направляется с грузом в Кагосима. Так что не теряйте времени, быстро собирайтесь и ступайте в порт Оцу-минато.

Увидев меня, он обратился и ко мне:

– Вы тоже можете с ними ехать и взять с собой американку. Завтрак я вам уже приготовил.

Гонгэ положил на пол веранды четыре коробочки бэнто – завтраки, завёрнутые в платок фуросики.

– Это всё, что я могу вам дать, – добавил он посмотрев на монахов, а потом на меня. – Если уж вы отправляетесь в дорогу, то вам придётся жить подаянием, как и полагается странствующим монахам, и заботиться о себе самим. Желаю вам благополучно вернуться ко мне. Буду молиться за вас.

– Учитель, – сказал, виновато опустив голову Мосэ, – простите, что из-за моей прихоти мы покидаем вас.

Отец Гонгэ улыбнулся и сказал:

– Если твоему желанию познания не дать свободу, то, я чувствую, оно сорвёт с фундамента весь этот храм.

– Что вы такое говорите?! – воскликнул, испугавшись, Мосэ.

– Да уж так оно и бывает, – ответил тот и продолжил, – один богач, обитавший где-то у горы Сиги кормил иногда мудреца какой-либо немудрёной пищей. Чтобы не нарушать своего уединения, мудрец неведомым образом направлял свою чашу богачу по воздуху, тот наполнял её чем-нибудь, и чаша тем же путём возвращалась обратно. Однажды богач сидел у себя в амбаре и, видимо, пересчитывал нажитое. Внезапно появилась чаша и, залетев прямо в амбар, остановилась перед богачом. Жадный богач не совладал с собой и в сердцах забросил чашу подальше в угол. Потом он вышел из амбара и запер его, забыв о чаше. По прошествии некоторого времени мудрец решил вернуть чашу назад. Его мистических сил хватило на то, чтобы вместе с чашей поднять в воздух амбар. Благополучно совершив перелёт на вершину горы, амбар приземлился поблизости от хижины мудреца. Летающий амбар видели многие люди, изумлялись от увиденного чуда и приходили в трепет, но мудрец совсем не считал себя сверхчеловеком. Жадный богач просил мудреца вернуть амбар на прежнее место, но тот решил оставить амбар там, куда он прилетел, содержимое же амбара, мешки с отборным рисом, он с готовностью вернул богачу тем же воздушным путём. Они взмыли в небо и подобно птицам перенеслись на прежнее место. Мудрец проявил полное бескорыстие, несмотря на настойчивые предложения богача, он категорически отказался оставить себе больше риса, чем ему было нужно для пропитания.

Сказав так, он повернулся и ушёл.

– М-да, – задумчиво произнёс Мосэ, – как говорил Накаэ Тодзю в своём трактате «Окина мондо» – «Вопросы и ответы старика»: «Путь Великого учения состоит в высветлении светлой добродетели».

Солнце уже поднялось высоко и становилось жарко. Наскоро умывшись и помолившись, Хотокэ и Мосэ надели свою монашескую одежду, а мы с Натали собрали дорожные рюкзаки. Перед уходом мы хотели попрощаться с учителем, но в храме его не оказалось, и мы поняли, что приход настоятеля и был прощанием. Взяв посохи, монахи отправились в путь. Мы последовали за ними.

Через час мы добрались пешком до порта Оцу-минато. Судно уже собиралось к отплытию. Утренний бриз полоскал на мачте какую-то выцветшую тряпку, отдалённо напоминающую флаг. О ржавые бока шхуны бились невысокие волны. С Японского моря тянуло желанной прохладой. Средних лет капитан шхуны с трубкой во рту, но по виду больше походивший на обычного крестьянина, принял нас приветливо. Я узнал в нём одного из слушателей моей вчерашней лекции. Расплывшись в простодушной улыбке, он крикнул нам весело с корабля:

– Забирайтесь, ребята, места всем хватит. Если не утонем, то доплывём. За что же вас отец Гонгэ отправляет так далеко? Провинились, наверное? Едете замаливать грехи?

Монахи ему поклонились, мы с Натали помахали ему рукой. Затем мы поднялись на шхуну. Капитан, не сходя с мостика, показал нам пальцем наше место под тентом прямо среди укреплённых тюков и приказал матросу отчаливать. Монахи ещё раз поклонились, но продолжали оставаться на корме, наблюдая за действием команды. Мы с Натали устроились среди ящиков.

Вся команда судна состояла из капитана и двух человек, его помощников: молодого парня, которого я тоже видел накануне, лет двадцати двух и древнего старика, который едва передвигал ноги. Парень и старик обличием походили друг на друга, как будто это был один и тот же человек, только в разном возрасте. Глядя на них, вспоминалась сказка об Урасима Таро, рыбаке, который когда-то вышел в море молодым парнем и, заблудившись, вернулся домой уже седым стариком. Парень убрал сходни и отдал швартовые, старик запустил мотор, капитан стал выруливать шхуну из порта в открытое море. Через некоторое время, передав руль парню, капитан подошёл к нам и монахам, расположившимся возле нас, чтобы ближе познакомиться.