– Расскажи мне про венчание, – произнес я негромко, внимательно глядя на Ребекку. – С Адель, – добавил я чуть погодя.

Брови графини взметнулись в удивлении. На некоторое время возникла пауза, после чего Ребекка спросила:

– Она сама тебе сказала?

– Да, – кивнул я и пояснил: – Быстро и на ходу, я не успел ничего узнать подробнее.

– Адель моя дочь.

Услышанное меня удивило. Даже несмотря на те чувства и эмоции, которые я ощущал от них обеих во время смертельной опасности, когда мы все едва не погибли в Вильнев-д’Аске, мне не приходило в голову мысли о том, что Ребекка может быть матерью Адель.

– Она об этом не знает, – глядя в сторону, произнесла Ребекка.

И снова она смогла меня удивить – зато теперь я уже понял, почему не догадался о столь близком родстве. Адель об этом просто не знала, а Ребекка умело скрывала свои чувства.

– Об этом практически никто не знает, – невесело улыбнулась графиня, невольно сильнее сжимая мою руку.

– И в каких границах могу узнать об этом я?

– В очень широких. Можно начать с того, что даже я не должна была знать о том, что Адель моя дочь.

В третий раз за последнюю минуту я сморгнул от неожиданности.

– Начни, пожалуй, сначала, – попросил я, пытаясь осмыслить услышанное.

По-прежнему глядя в сторону, графиня еще раз сжала мою руку и действительно начала сначала:

– Если сначала, то… Мы на пороге великой битвы. Очередной. На пороге новой эпохи. Очередной. Наш мир наконец живет в эпоху глобализации – и естественный результат происходящего – переход к новому, надгосударственному порядку. Подобный по масштабу переход уже случился однажды – когда от системы полисов человечество перешло к государственной системе.

Но глобализация даже во времена прекрасной эпохи еще не достигла того уровня, который позволяет править миром. Некоторые страны – как Франция и Британия, слишком рано взошли на Олимп – и если британцы смогли безболезненно оттуда уйти, то Франция два раза заплатила слишком большую цену.

– Во второй мировой Франция, как мне кажется… – начал было я, но меня прервал жест графини.

– Во второй мировой Франция едва не оказалась на Олимпе снова – из двух предыдущих поражений был извлечен серьезный урок. И для того чтобы не дать французам победить, британцы полвека назад приложили немало усилий – вполне на уровне того, что они делали для уничтожения Российской Империи в Первой мировой, когда король Георг даже бросил на смерть своего брата и его супругу – внучку королевы Виктории, между прочим. Слишком уж большие ставки были на кону – русские в шестнадцатом году были даже ближе к цели, чем после битвы пяти народов в Лейпциге, когда царь Александр взял Париж.

– Я не очень понимаю, как Франция могла вернуться на Олимп во время второй мировой войны, – попытался я поймать взгляд Ребекки.

– Россия участвовала во второй мировой войне и выиграла ее в статусе державы победительницы. Как результат, получила одно из пяти постоянных мест в совете безопасности ООН и восстановила контроль на Восточной Европой.

– Восстановила?

– Джесси, мне очень странно тебе об этом рассказывать, но русские владели Восточной Европой, выходя к границам Германии и повелевая Польшей в восемнадцатом и девятнадцатом веках. Может быть это месть за то, что именно поляки единственные, кто смог когда-то пленить русского царя и увезти его из Москвы в клетке, не знаю. Поэтому да – восстановленный, и никто не удивился, когда они после поражения в Первой Мировой вернулись в Восточную Европу и в двадцатом веке – в этот раз еще и забрав часть Германии.

Франция, как и Россия, участвовала во второй мировой войне. Выиграла ее в статусе державы победительницы. Как результат, также получила постоянное в Совбезе ООН и сохраненный контроль над зоной франка – бывшими территориями Французской Империи. При этом Франция проиграла схватку за Олимп британцам.

– Но… – произнес я, пытаясь сформулировать вопрос.

– Но ты хочешь сказать о том, что на первый взгляд в войне больше всех выиграли Соединенные Штаты?

– И это тоже, – кивнул я.

– Третий Рейх, влезая в предназначенную для него схватку, имел армию и ресурсную базу меньше, чем Кайзеровская Германия перед вступлением в первую мировую. В разборках великих Империй «ставить на хор» немцев – как говорят у вас в России, становится уже традицией.

Ты знаешь, почему есть еще одна традиция – пропускать женщин вперед? – сменив тон, вновь коротко глянула на меня Ребекка, тут же отведя взгляд, но сильнее сжав руку: – Одно из объяснений гласит, что мужчины каменного века загоняли в пещеры первыми женщин для того, чтобы проверить, есть ли там опасные звери. Британцы, которые в открытую отдали свой статус Империи американцам – так же, как и Россия с Францией, сохранили контроль над большей частью своих имперских владений, при этом пропустив Соединенные Штаты вперед, встали рядом с ними в ранге младшего союзника. Русские при этом получили смертельного врага, которому проиграли холодную войну, а французы – разрушившего ее колониальную систему «союзника».

До начала первой мировой войны на планете было десять держав, которые могли участвовать в разделе мира как претенденты. После окончания второй мировой их осталось пять. После холодной войны на вершине мира остались Соединенные Штаты, но так как остальной мир в роли гегемона они не устраивают – слишком сильны цивилизационные различия, – сейчас началась третья мировая война. И, как и всегда, среди будущих победителей уже идет невидимая схватка – предтеча той, которая произойдет за право именоваться мировой столицей у Лондона, Парижа или, может быть, даже Москвы. Сейчас уже возможно все.