Мужчины вернулись в деревню и рассказали обо всём этом председателю. Он велел ещё заседлать лошадей, и на них сели сванские мальчики — юные, лихие всадники. Решено было загнать одичавших лошадей на узкую старую дорогу, спускающуюся к крепости Тамары, и возле Ингури их поймать. У этой дороги слева — обрыв, справа — обрыв, а впереди — Ингури. Если пойдут на мост — окажутся в селении, и тут их непременно заарканят.

Мать с сыном быстро мчались по дороге с гор и не подозревали о ловушке, приготовленной им. Жеребёнок вдруг свернул с дороги и бросился в развалившиеся ворота крепости, и исчез с глаз. Мать бросилась за ним, начала метаться меж камней и крепостных развалин. Она, видно, забыла о преследователях. Мужчины с арканами подкрались к ней и бросили аркан на шею лошади. Белая кобылица взвилась на дыбы, ударила копытами о камни и дико закричала. Потом она бросилась на голос сына, откликнувшегося ей, и поволокла державшихся за аркан мужчин. Они едва успели на бегу обмотать аркан вокруг камня возле обрыва над Ингури. Лошадь вдруг взвилась на дыбы, аркан лопнул, и она с диким рёвом свалилась в бешеные воды реки, и голос её, взвившись в последний раз до самых высоких вершин, оборвался.

Жеребёнок выскочил из крепости, побежал к Ингури с отчаянным ржаньем. Но мать уже не откликалась. И тогда он, грозно сверкая глазами, бросился на людей.

И те едва успели ускакать в селение.

Только Бимурза остался. Конь почему-то не растоптал его.

С тех пор всё кричит и кричит белый конь в горах. И всё ищет, зовёт свою мать. Это его дикий, громкий голос слышался мне лунной ночью возле крепости царицы Тамары. Там он утерял свою белогривую мать, там её и ищет.

Горы молчат.

Горы не откликаются белому коню.

Горы, каменные горы, разве не слышите вы голос белого коня?

Откликнитесь, горы!

сли сегодня не придёт письмо от Пипкии, — сказал Абесалом, — я буду обижен.

— Да, пора уже быть письму от Пипкии, — подтвердил я. — Всё ли хорошо дома у вас? И от Мано тоже нет письма.

— Ну, раз нам письма не пишут, — заявил Гиги, — постараемся встретиться с Бимурзой.

— Надо найти Бимурзу, — сказал Абесалом, — и надо попробовать договориться с ним насчёт детдома Он шляется один в горах, куда это годится?

Но когда мы спросили Табэка о Бимурзе, тот ответил:

— Эти дни его что-то совсем не видно. Куда пропал?

Чефэ, двоюродный брат Табэка, сообщил нам:

— Я встречал его три дня назад. Но после этого не встречал.

Гиваргила и Баучи тоже не знали, где Бимурза, и только отец Баучи, колхозный бригадир, сказал:

— Вчера вечером Бимурза спустился с гор на верхнюю ферму и ночевал у пастухов, а где он сейчас — не знаю.

— Видно, нам не найти Бимурзу, — сказали мы ребятам. — Ну что ж, пойдёмте к археологам. Пусть профессор показывает — где копать. Так и быть, найдём ему бронзовую рубашку из колец, либо пряжку от ремня, или серп. Ну, а если не найдём ничего — двинем на покос. Траву для сена здесь найти не трудно.

Археологи работали в крепости царицы Тамары. Мы с ребятами прошли через Ингури по мосту, с которого бросилась в реку белогривая мать, и отыскали археологов.

— Где копать землю, показывайте! — потребовали ребята у профессора. — Мы вмиг найдём, что нужно.

— Э-э, прыткие какие! — рассмеялся профессор. — Надо много, много копать, прежде чем отыщешь какую-нибудь даже не штуковину, а признаки её. А вам сразу подавай клад! У археологов должно быть столько же терпения, сколько его у этих гор, — показал он пальцем на дальние вершины.

— Да-а, пожалуй, сено лучше косить, — заворчали ребята, — там терпения не надо, была бы сила…

— В этой крепости или в окрестностях вам не доводилось находить чего-нибудь? — прервал ропот мальчишек профессор.

— Мой дедушка был однажды на охоте, — начал вспоминать Гиваргила, наморщив лоб.

— Ну? — встрепенулся профессор.

Гиваргила думал.

— Дальше, дальше? — торопил его молодой археолог, у которого красивая дочка снималась в кино.

— Ходил, ходил, ходил, ходил, — продолжал Гиваргила. — И вон там, у крепостной стены, в кустах нашёл следы медведя. И откуда взялся здесь медведь? — пожал плечами Гиваргила.

— При чём здесь медведь? — нахмурился профессор. — Нас интересуют вещи, старинные вещи, понимаете?

— Наконечник копья! — догадался Чефэ.

— Во-во! — подтвердил профессор. — Находили?

— Нет, не находили, — с сожалением вздохнул Чефэ.

— Ну, а что-нибудь другое? — нетерпеливо вмешался в разговор молодой археолог. — Глиняную чашку, нож, топор, кувшин?..

— Трубка! — вспомнил Чефэ.

— Трубка? Трубка — это вещь! — сказал профессор. — Где она?

— Трубка дедушки Годжи…

— Кто такой дедушка Годжи?

— Мой и Табэка дед.

— Ну-ну и где она? Дедушка-то жив? — торопил профессор.