— Я знал, что ты пойдешь с нами. — Голос его отчетливо прозвучал в тишине комнаты. — Теперь мы самые близкие для тебя люди.

Когда Сэм направился к двери и за ним последовала Джуэл, Онести, уютно устроившись в знакомых объятиях старика, поняла, что решение ее было правильным.

Следуя за улыбающимся Сэмом, несущим девочку, Джуэл размышляла о превратностях судьбы. Ей казалось удивительным, что она, Онести и Сэм стали как бы одной семьей. Тем не менее Джуэл пришла к заключению, что, поскольку это случилось, значит, так тому и быть, и тут же подумала, не придется ли ей пожалеть об этом.

Яркие огни и громкая музыка… женский смех и хохот мужчин… звон стаканов, позвякивание шпор, шарканье ног танцующих, непрерывные выкрики номеров игроками, играющими на балконе в кено, — все это создавало в салуне шумную, веселую атмосферу.

Несомненно, «Техасский бриллиант» был самым оживленным увеселительным заведением на Чисхолмской дороге.

Онести громко, с явным удовольствием смеялась, в то время как ее пальцы проворно, с большой сноровкой тасовали и раздавали карты. Улыбка девушки поразительно действовала на мужчин, сидящих рядом с ней за зеленым игорным столом, на стоящих вокруг ковбоев, наблюдающих за игрой со стаканами виски в руках. Зная об этом, Онести взмахивала длинными темными ресницами, не нуждающимися в подкрашивании, и переводила взгляд голубых глаз с одного игрока на другого, от чего краснели даже самые бывалые парни.

— Все в порядке, джентльмены? — тихо произнесла она и снова засмеялась, услышав в ответ ворчание и сдержанное бормотание. Онести не сомневалась в своем влиянии на мужчин. Только глупец мог отрицать красоту ее черных волос, таких блестящих, что, казалось, они сами излучают свет… или очарование глаз цвета ясного неба, заставлявших мужчин как завороженных останавливаться… или прелесть ее гладкой белой кожи и мягких, утонченных черт лица, при взгляде на которые напрашивалось сравнение с превосходной фарфоровой статуэткой, выставленной в ювелирном магазине города. Что уж было говорить о великолепных женственных формах ее тела!

Онести воспринимала свои достоинства без тени тщеславия. Она мало помнила свое детство до рокового дня на реке, но в памяти ее сохранилась гордость, сквозящая в улыбке отца, когда он говорил: «Волосы темные, как сердце дьявола, а глаза голубые, как небеса», — сравнивая ее с красивой ирландской прабабушкой, которую Онести никогда не видела. Девушка была благодарна за этот дар красоты, доставшийся ей от давно потерянной семьи.

Онести улыбнулась еще шире. Она не сомневалась, что та, от которой ей досталась эта красота по наследству, одобрила бы ее умение пользоваться ею.

Оторвавшись от стола, Онести встретила упорный взгляд Джереми Силса, стоящего возле бара, и подмигнула ему. Прежде чем снова вернуться к игре, она заметила, что юное лицо парня покраснело от ее явного внимания.

Опять сдав карты, Онести сложила руки. Только спустя некоторое время она подняла свои карты и мельком взглянула на них. Постоянные клиенты «Техасского бриллианта» были из тех, что могли легко вспылить и долго не успокоиться. Это забавляло Онести, хотя иногда их язвительные замечания касались ее невероятного везения. Впрочем, никто из игроков не обвинял ее в мошенничестве.

Потому что… это была она.

Глаза Онести сияли от удовольствия. Конечно, иногда девушка обманывала при плохом раскладе карт… или если поддавалась азарту. Все это было опасной забавой, особенно если учесть, что играть приходилось с ковбоями, которые никогда не расставались с пистолетами.

Онести перевернула карты. Это оказались три дамы.

Сгребая со стола деньги под стоны, которые звучали уже второй раз за последний час, Онести скользнула взглядом по лицам игроков и остановилась на раскрасневшемся лице Джейка Винтерса.

— Джейк, дорогой! Ты выглядишь так, будто я сделала тебя несчастным. — Наклонившись к парню с обветренным лицом таким образом, что глубокий вырез лифа ее платья еще больше приоткрылся, Онести притворно нахмурилась и хрипловатым голосом прошептала: — Я собиралась ненадолго покинуть этот стол, но не могу сделать это, когда вижу, что мужчина сидит с таким хмурым видом. — Она замолчала, накручивая на палец завиток, выбившийся из искусно сделанной прически, затем продолжила: — Поскольку я выиграла у тебя так много денег, мне кажется, надо дать тебе что-нибудь взамен. Хочешь мой локон на память? Или… ты предпочитаешь что-нибудь более личное? — Она улыбнулась, в голосе ее зазвучали интимные нотки. — Подумай об этом, слышишь?