Из окна за этой парой наблюдали взрослые.

— Соэль совсем выросла, — промолвил мастер Неар.

— Я заметил, — усмехнулся Боар. — Она немного старше, чем была её мать, когда мы поженились…

— Вы, кстати, женаты? Ну, официально? Вас обвенчала Видящая?

— Да, какая-то Странница* на одном из привалов произнесла над нами необходимые слова и заодно нарекла сыновей. А почему ты спрашиваешь?

(*Странница — некоторые Видящие волшебницы не живут в Обители или каком-либо замке, а всю жизнь проводят в дороге. Чаще всего они при этом выполняют какие-либо задания Ордена, но бывает, что путешествуют просто так, бескорыстно помогая всем, кому и чем могут.)

— Соэль невеста. Ты — лорд. Рано или поздно её придётся выдавать замуж. И внебрачная дочь имеет намного меньше шансов на удачный брак.

— Я перестал быть лордом Бореаром, когда стал мастером Боаром, — отрезал глава труппы. — Соэль узнала, что она леди, вчера вечером. Да, она моя дочь, но моё благородное происхождение ещё надо доказать. И вряд ли кто захочет взять в жёны девушку, всё детство и юность которой прошли на подмостках. Ниэль-то ведь, в отличие от меня, потомственная актриса. Кто захочет родниться с такими, как мы?

— Кто-нибудь в глуши. Кто-нибудь из тех мест, кто не знает о вашей труппе.

— Неар, я тебя не понимаю!

— Боар, ты обязан думать о детях. Об их будущем. О том, что их ждёт. Свой дом или вечные скитания?

Глава труппы взмахом руки остановил менестреля:

— Мои дети достаточно взрослые. Они сами вполне решать свою судьбу. Я спрошу у них.

Через полтора часа артисты собрались на прежнем месте, в пиршественном зале за столом. Янсору опять улыбнулась охотничья удача — на вертеле над очагом жарилась молодая косуля. Бывший браконьер занимался готовкой сам и сам же отрезал от туши куски мяса, оделяя товарищей.

Когда все устроились на местах, мастер Боар поднялся с кресла.

— Дети мои, — произнёс он негромко. — Прежде, чем приступить к завтраку, я хочу сказать вам несколько слов… Вы все знаете, под чьим кровом мы провели ночь. Это мой дом… то есть, когда-то он был моим домом, но с тех пор столько переменилось… Наша предыдущая жизнь вся прошла в дороге. Сколько раз нам приходилось ночевать практически под открытым небом. Сколько раз устраивались переждать дождь или метель в заброшенных хлевах или каких-то развалинах… Этот замок, конечно, не новый и порядком заброшен, но он намного лучше некоторых из тех временных пристанищ, что у нас были. Но это — дом. Дом, которого у нас никогда не было. Крыша над головой, место, откуда нас никто не прогонит по возвращении хозяина, потому что хозяин — это я… Где-то здесь в склепе покоятся останки моей бабушки, матери моего отца. Наверное, там же лежит и моя мать. И мог бы лежать я, поскольку не избрал для себя стезю военного и на иное погребение вряд ли имею право. Признаю, что был плохим сыном — я ушёл от матери и ни разу за многие годы не попытался вернуться домой. Но у меня был выбор — уйти или остаться — и я его сделал. А теперь я хочу, чтобы такой же выбор сделали вы. Я долгие годы был для вас не только отцом, но и начальником, главой, командиром — зовите, как хотите. Вы подчинялись мне, а теперь я хочу подчиниться вам. Если таково будет ваше желание, мы останемся тут. Что скажете, дети?

Он напрямую обращался только к Тайну, Тиару и Соэль, но и все остальные, эльфы, альфары и полукровки, тоже обратились в слух, ловя каждое слово. Даже дети Таши, обычно шумные и вертлявые, притихли, сверкая глазёнками. Языки пламени исподтишка лизали бок туши косули, но Янсор забыл провернуть вертел.

Тайн вдруг понял, что все — и отец — смотрят только на него. Он — сын, наследник рода и титула, если уж на то пошло. Ему рано или поздно заменять отца — здесь, в замке или на подмостках… Но юноша растерялся. Это было так неожиданно. Остаться здесь навсегда, привыкать к новой жизни, жизни оседлой, или отправиться в путь. Быть артистом — или лордом.

Он посмотрел на Тиара. Юноша медленно встал, мучительно подбирая слова и отчаянно жалея, что тут нет суфлёра, который может подсказать текст, сочинённый кем-то другим.

— Ну, — промолвил он, — думаю, мы сможем тут немного пожить.

В замке Золотая Звезда третий уже день царила предпраздничная суета. Слуги-альфары бегали с поручениями, простые эльфы не намного от них отставали. Сама леди Оснирель только успевала раздавать приказы и выслушивать отчёты. Маленькая, хрупкая, она была бледна после очередного приступа, но всерьёз намеревалась наверстать упущенное время.

Видящая нашла леди Оснирель в большой кухне, где она прохаживалась вдоль вертелов, на которых жарились туши баранов и бычка, приготовленные для пира. На столе горками высились фазаны, перепела, куры, дикие гуси. Отдельно в корзинах лежала разложенная по видам рыба. Рассматривая приготовленные припасы, леди качала головой:

— Ох, мало! Ну, что это за пир — всего восемь перемен блюд! Хотя бы дюжину надо! Мы очень скромно отметили Праздник Урожая — на День Листопада надо расстараться!

— Миледи, можно ещё подать творожные пироги с начинкой из различных фруктов и ягод, — предложил повар. — И голубей, варёных в меду.

— А оленина? Оленина с орехами и имбирным корнем будет? Надо, чтобы была непременно!

— Но до начала праздника чуть больше суток! Мы не успеем…

— Всё можно успеть! — отмахнулась леди. — Канор, позовите моих сыновей! Двух старших! Немедленно!

Один из пажей выскочил вон. Он распахнул дверь как раз перед Видящей, и волшебница посторонилась, пропуская мальчишку, прежде, чем переступить порог.