— Сурово, — сказал Манул, суя мне мокрую тряпицу, смердящую специями. — К укусу приложи.

— Ух ты, он чешется, зараза…

— Только сейчас заметила? — лесовей усмехнулся и пошел обходить других раненых. Хотя, кажется, здоровых в отряде и не было.

Зато по дороге мы смогли ехать верхом, намного быстрее, так что к полуночи добрались до вожделенной корчмы.

— А что ты имел ввиду, говоря «нейтральская»? — спросила я ветровея, пытаясь у крылечка счистить веником с сапог грязь, — внутри нельзя враждебную фракцию атаковать? Меч отбирают при входе?

— Нет, — Финист взял у меня веник и так же безнадежно занялся своими сапогами. — Фактически это четыре разных корчмы, в которые ведет один портал. Так что можешь ложиться спать спокойно: внутри будут только свои.

Как же, заснешь тут! Несмотря на зелья Манула, укус чесался так, что заснуть и пытаться не стоило. И не одна я страдала. Отряд сгрудился у стойки, одолевая заказами бота-трактирщика, а, получив еду и выпивку, отползал на длинные скамьи, выставленные у очага, в котором горело пламя.

— Воды! — сказали мы с Финистом и переглянулись.

— Господа желают пить или умыться? — уточнил тот.

— Умыться!

— У меня всего одна дежа в подвале, — хозяин указал рукой на добротную каменную лестницу, ведущую из общего зала вниз.

— Я уступаю даме, — глубоко вздохнул ветровей, проводя ладонью по краю ставшего пятнистым от грязи крыла.

— За даму ответишь, — буркнула я и стала спускаться, прихватив поданную трактирщиком лампу.

В конце сводчатого, подпертого колоннами подвала располагалась комнатка с печкой, в печку был вмазан котел, рядом стояло две бочки — с холодной водой и для купания. Мальчишка-непись огромным ковшом наливал в дежу воду то из бочки, то из котла, сыпал тертое мыло из миски, смешанное с травой. Пахло таволгой и мокрым разогретым деревом. Я прогнала слугу, скинула под ноги доспехи, грязную одежду и с низкой скамеечки забралась в дежу. Вздохнула от наслаждения. Не знаю, как ветровей поместился бы сюда с крыльями: у меня упирались колени, а шею резал жесткий край. Но сама возможность умыться и согреться радовала несказанно.

Я бы проторчала в воде неизвестно сколько времени, заснула бы прямо здесь, если бы не почесуха от комара и не Манул, который спустился узнать, почему я не возвращаюсь. Он вытряхнул мою одежду, стер с брони самые крупные пятна грязи и, старательно опуская глаза, помог мне выбраться из мыльной воды. В рюкзаке у меня лежали запасные штаны с рубахой, подмокшие, но чистые. Пропотевшие тряпки я сгрузила в корыто у печки, решив постирать с утра. Броню и сапоги сгребла в рюкзак и вернулась в общий зал.

— Все, ванна свободна, — сказала я Финисту. И устроилась на его месте у огня. Цедила вино, заедала сухариками, жмурилась на пламя. Манул, приняв кошачью форму, вытянулся на половичке у нас под ногами. Омегад щеткой на длинной ручке вычесывал мусор из колючек Легендарной. Та едва не мурлыкала от удовольствия.

Наше состояние, мирное и полусонное, нарушило явление тощего парня в ржавой кирасе. Из-под кирасы торчали хлопчатые штаны комбинезона.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

Незнакомец выглянул из кухни, покосился на трактирщика, кемарящего за стойкой, и на четвереньках продефилировал за нашими спинами. Манул приподнял верхнюю губу и негромко взрыкнул. Бука подтянула к себе рюкзак.

— А я чего? — парень попытался независимо сунуть руки в карманы, но лишь похлопал себя по бедрам.

— Интересно: он непись или чар? — Омегад насупил брови и широченной серой ладонью обхватил рукоять меча.

— Попрошайка, — пискнула Бука. — Знаю я таких. Обнесут гильдейский банк — и поминай как звали.

Оппонент буркнул:

— Много вы понимаете!

Но тут же сменил гнев на милость:

— А вы всегда вдвоем? А почему не поженитесь? От этого плюшек столько! А хотите я вам кольца обручальные продам? Дешево!

— А давай я тебе просто поножи подарю, и ты от нас отстанешь?

— Так не интересно! Я рыцарь знания! Если кому катапульты лечи… чинить — это ко мне. Мины еще делать могу, гранаты, ловушки, механические штучки, даже башенные часы.

— Вот когда у меня будет башня, — произнесла я задумчиво, — тогда и обращайся.

— Никто меня не любит, эх!

Парень ушел, громко хлопнув входной дверью. Трактирщик даже ухом не повел.

— И что это было?

— Шпион, должно быть, — Омегад потянул себя за нос-картофелину. — Вот всегда так: сделают себе чара на вражеской стороне, никогда не прокачают, а после удивляются, что с ними не хотят дела иметь.

— Может, он просто маленький, — Бука поймала паучка и сунула в рот. Я поспешно отвернулась.

— Или ему скучно, — поддержал беседу котик. — Пришел в игру, что делать, не представляет, по квестам бегать надоело, и денег не хватает вечно.