Шрифт:
Бурные аплодисменты со скамеек показали, что народ восхищен Лехиным мастерством.
— Когда у меня будет сын, я первым делом научу его танцевать.
— А может, лучше говорить?
— Зачем? Говорить умеют все, а вот танцевать — далеко не каждый. Девушки очень это любят.
— А еще что они любят?
— Любят, чтобы их любили, любят рассказывать, какого крутого парня они отхватили пару дней назад…
— А еще?
— Еще они любят, когда их целуют в нежные кудряшки на затылке. Вот так…
— С ума сошел! На нас смотрят!
— Еще они любят, когда на них все смотрят.
— Ты совершенно чокнутый!
— И они любят чокнутых парней, которые хватают их на руки и уносят в темный лес.
— Ох, отпусти немедленно! Поставь меня! Спасите-помогите!
— Я думаю, если кто-нибудь кинется тебя спасать, ты расцарапаешь ему морду!
Леха перенес Нимфу за столовку и опустил на землю. Вроде бы здесь никого не было. Но оглянувшись, он сразу увидел двух Топовских журналисток, скрывавшихся за доской объявлений. «Вот дуры-ы!» — подумал он, но сердиться у него уже сил не было.
— Видишь? — спросил он Нимфу, показывая на мерзких шпионок.
— Девчонок-то?
— Они следят за нами! Ты умеешь быстро бегать?
Нимфа с любопытством выглянула из-за Лехиного плеча.
— А чего им надо?
Но он не ответил.
— Бежим отсюда!
Взявшись за руки, они помчались по полутемной дорожке… Нимфе было прикольно удирать неизвестно от чего и от кого.
— Куда нам? — прошептала она, запыхавшись, когда они натолкнулись на очередной отряд противника. — Может, к тебе в домик?
— Не-е, туда нельзя, там наверняка засада! — весело отозвался Леха.
Скрывшись наконец в кустах возле спортплощадки, они остановились, едва переводя дыхание. Нимфа сияла в темноте глазами, восторженно глядя на Леху.
— Вроде убежали…
Он притянул ее к себе, чтобы поцеловать.
— Тихо, не шевелись, — прошептал Леха над ухом Нимфы, — у тебя, кажется, сережка расстегнулась.
Сережка была красивая, с красным камушком в середине. Щелкнув замочком, он нежно чмокнул ее в шею. Тут из-за угла снова показались журналистки.
— Мы вас видели! — прокричал им Леха. — Позор вашей конспирации!
Журналистки сконфужено ретировались.
— Куда теперь? — игриво спросила Нимфа.
Он огляделся. Вблизи торчала темная коробка радиорубки.
— Вон туда!
— Там же наверняка заперто!
— Фигня, прорвемся!
— Ну давай, — согласилась Нимфа.
Они подбежали к радиорубке. Леха заглянул в окно, подергал раму, но она, естественно, была забита гвоздями. Нимфа толкнула дверь.
— Лех, а здесь открыто!
Улыбаясь чему-то своему, она вошла, остановилась посреди темной, пахнущей каким-то сладковатым дымом комнатки. Леха шагнул следом за ней.
— Что-то с нами происходит, а чего — даже не объяснишь… — сказала вдруг Нимфа как-то нежно и трепетно.
Леха уселся с размаху на видавший виды диван. Через незанавешенное окно струился белый свет уличного фонаря, и в нем Нимфа казалась еще красивее — какая-то нездешняя, неземная, призрачная.
— Запах какой-то странный: жгли, что ли, чего?
— Иди ко мне! — тихо позвал Леха.
Она молча подчинилась, села рядом, так близко, что ее кудряшки приятно скользнули по лицу. Леха провел легкими пальцами по ее стройной лодыжке.
— Сними ботинки.
«Нимфа» нагнулась, отчего под ее рубашкой обозначился острый позвоночник…
— Ой! Здесь что-то валяется…
Она заглянула под диван и вдруг страшно заверещала закрыв рот ладонями.
— Ты чего?! — перепугался Леха.
Она не отвечала, только визжала, уставившись безумными глазами куда-то вниз. Совершенно ошеломленный Леха наклонился…
Под диваном лежал человек. Мертвый.
Леха в ужасе отшатнулся. Это был Сергей Измайлов: полное лицо с короткими усиками, рука, откинутая в сторону… Буквально два часа назад он сидел у костра, смеялся над Топовскими байками… А теперь… Леха поспешно дотронулся до его руки — она была еще теплой.
Нимфа внезапно замолкла и как-то тяжело завалилась на пол, стукнувшись головой об угол радиопульта. Совершенно потерянный, Леха кинулся к ней, потянул за рукав рубашки…
— Эй… Вставай…