У меня оставалась пара леоров для того, чтобы привести себя в надлежащий вид. Освежившись я воспользовалась помощью Каро и облачилась в наряд, ожидающий именно такого случая. Платье было закрытым, с длинными рукавами и вырезом под горло, тонкий бархатный ремешок подчеркивал тонкую талию на фоне расходящейся от него плавными волнами широкой юбки, но его изюминка была в том, что оно состояло как бы из двух частей: телесного цвета чехол, создавал иллюзию голого тела, а выполненный темно-зеленым шелком и пайетками набивной рисунок на тончайшей прозрачной сеточке — придавал платью элегантную завершённость.

Одевая его, я прекрасно понимала, что подобный туалет вызовет массу противоречий и бурю кривотолков, но я в нем была невероятно хороша и чувствовала себя желанной. Мне надоело прятаться за темными, немодными платьями, сегодня я чувствовала себя уверенней, чем когда-либо. Волосы служанка разделила на прямой пробор и уложив мягкими волнами, надела небольшой венок из черненного золота. Сегодня я буду блистать. Дождавшись стука в дверь, улыбнулась — пунктуальный Тристан вошел одетый в монохромный наряд. Увидев меня, он остановился, прищурился, и произнес:

— Соули, на открытии музея запрещается ношение оружия, даже церемониального, так как оно может резонировать с представленными артефактами.

— И? — сказала я, не понимая куда он клонит.

— Как я буду разгонять толпу твоих воздыхателей, если у меня не будет даже завалящего хаудегена*? — нахмурился Трис, — придется мне в течение всего вечера не отходить от тебя ни на шаг. Я рассмеялась и шутливо стукнула его по носу веером, нас ждал удивительный вечер в музее Гауса.

*Хаудеген — тип длинноклинкового оружия, боевая шпага, имеющую однолезвийный клинок и двулезвийное острие.

Музей Гауса — крупнейший и первый по посещаемости художественный музей Твердыни, он существует на средства спонсоров, меценатов и дарителей при совсем небольшой государственной поддержке. Один из самых обширных отделов музея посвящён оружию и доспехам различных времён и культур, первые экспонаты данной коллекции были приобретены более трех сентов назад и представляли собой огромную экспозицию от изначальных времен до нашего времени. Сегодня же здесь проводилась грандиозная и не сравнимая ни с какой-либо другой по важности и уникальности выставка. Первый раз за четыре сента четыре могущественных артефакта, монархические регалии — Когти, которыми обладают все четыре правителя Содружества Кварты, собрались вместе, им было выделена центральная часть огромного экспозиционного зала: расположение, постамент, освещение — все это было разработано при непосредственном участии Её Величества и Теана по праву гордилась своим вкладом. В дополнение к другим удивительным предметам выставки, появившиеся как гром среди ясного неба тринадцать печатей Великих домов, без сомненья произведут фурор. Виконтесса Кроули, что так щедро одарила экспозицию присутствовала как почетный гость и один из главных меценатов, наравне с правителями государств, прибывших на саммит.

Мы прибыли к официальному открытию экспозиции и торжественному разрезанию шёлковой ленты, ознаменовавшее начало уникальной выставки.

Когда согласно протоколу четыре руководителя союзных стран одновременно, золотыми ножницами перерезали красную шелковую ленту, и нарядные гости сплоченным потоком хлынули в зал, пространство разрезал тихий звук ударных. По мере того, как громкость нарастала, увеличивалась частота хлопков по выделанной коже, и хаотичный в начале ритм, выбиваемый мастерами из дхолов*, низких вибрирующих звуков, преобразовался в знакомый военный марш Кватры. Пульс забился в такт стука, свет замигал красным усиливая анархический ритм и мощное впечатление от странной, тяжелой музыки. Бой палок по кожаным мембранам военных барабанов походил на удары грома в бурю. Финальные аккорды раздались в тот момент, когда четыре ярких софита золотыми лучами осветили Шипы.

— Это было потрясающе, — сказала я Тристану, — мое сердце пропустило удар, когда музыка закончилась. — Мурашки продолжали бегать по спине, в солнечном сплетении родилось узнавание древнего ритма.

Мы подошли к монаршей паре и пока Тристан о чем-то в полголоса беседовал с Цессом я выразила свое восхищение необычным вступлением.

— Это была моя идея, — с гордостью хвалилась Теа, — я когда-то давно услышала эти потрясающие и одновременно устрашающие звуки, хотя с другой стороны хорошо что сейчас, мало кто знает, как звучит военный марш Кватры.

— Не могу не согласиться с тобой, — ответила я, — кстати, все забываю спросить, как Его Величество отреагировал на сообщение о двойне? — обычно рождение близнецов у монархов считалось не самым удачным исходом беременности, постоянное соперничество за трон и интриги между братьями неизбежно приводили к расколу и распрям. Но у Теаны было смягчающее обстоятельство, о котором я тут же сообщила. — Раньше мне было не ясно, кого ты ждешь, я была уверенна, что эта два мальчика, но сейчас могу тебя успокоить, у вас родится королевская двойня*. На красивом лице Цессы одна эмоция сменяла другую, от непонимания к неверию, от изумления к безоговорочному счастью. Она порывисто ойкнула и её лицо украсила счастливая, радостная улыбка. Она одними глазами нашла супруга, тот уже отошёл на некоторое расстояние и что-то рассказывал Рэйджу, но именно в тот момент, когда Теа посмотрела на него, как будто протянутые между ними невидимые нити натянулись, и он поймал ее взгляд. Всего на мгновение его лицо покинула маска сильного, опасного Вседержителя и осветилась всепоглощающей любовью.

— Я скажу ему сегодня, — пообещала подруга, — для нас это облегчение, спасибо Соль.

— Девочки, — присела в низком реверансе подоспевшая Оноре. Ранее она стояла с бабушкой и виконтессой Кроули, которые любовались печатями, она кивнула головой в направлении Когтей и мы двинулись вдоль центральных экспонатов, — потрясающая выставка, Теа, ты большая молодец. На прошлой выставке официальная часть вызывала страшную сонливость, а здесь все было так живенько и барабаны…Оооо, это он? — в восхищении замерла Нори возле экспоната. Острый Коготь последнего из живших Хрустального дракона размером с кинжал был оправлен в большой кусок дымчатого монолитного хрусталя. На правом боку камня была крошечная трещинка, к которой протянулись мои пальцы, я едва провела по ней и почувствовала навязчивый взгляд в спину. Кёниг Стоунхельма улыбнулся мне одними губами и в приветственном жесте поднял тяжелый стеклянный бокал, наполненный янтарной жидкостью. Он знал — поняла я, и ничего не предпринял. Почему?