– А мое начальство, дорогой Илья Витальевич, уверено, что рак лечить нельзя.

– Давайте встретимся и поговорим.

– Хорошо, я скоро уезжаю на две недели в Японию, приеду и вам позвоню.

Жду до сих пор. НК вроде бы жива-здорова. Наверняка она знает, что лечить рак можно, поэтому она и сослалась на мнение начальства. Но она понимает, что проблемы, стоящие перед Фондом, которых и так хватает, будут выглядеть абсолютно нерешаемыми, если Фонд захочет оказывать платную услугу под названием «лечение онкологических заболеваний». Скорее всего, их просто прихлопнут, а так можно неплохо жить, зарабатывая на корочку хлеба и баночку икры…

Несколько выше я написал, что мне запретили брать мзду. Чуть-чуть иначе сформулирую эту мысль: никто ничего не запрещает, но если ты хочешь «работать от Него», то должен соответствовать. У тебя есть выбор: у тебя есть возможность с любого этапа вернуться назад. Но я уверен, что человек, ощутивший подлинное счастье бытия с Богом, подлинный смысл жизни, не откажется от этого даже за миллион долларов, фунтов или крузейро – неважно. Поэтому выбор-то есть, но фактически он отсутствует…

Итак, я продолжил учебу, но уже в новом качестве. С тех пор я во время занятий с моими «учительницами» постоянно видел сбоку значок в виде глаза. Я понимал, что это Око Бога, что я – под постоянным Его контролем. С учетом того, что мое духовное возрождение началось слишком поздно, дальнейшее обучение проходило по сокращенной программе, но все-таки что-то вроде института и аспирантуры «на Небесах» я закончил и потом вступил в исполнение той «должности», которую мне предложили. Какие были интереснейшие занятия! Оказалось, например, что инфекционные болезни лечить труднее, чем рак; что особые три болезни – сифилис, туберкулез и гепатит, даже излеченные, в нескольких поколениях приводят к душевным заболеваниям и болезням суставов на пустом, казалось бы, месте, а инфекционные болезни классического типа лечатся изменением параметров среды обитания. Оказывается, инфекционную болезнь человек подхватывает тогда, когда среда обитания внутри организма входит в резонанс с каким-то параметром данных микробов, и они начинают размножаться, но если изменить параметры среды, то вместо скарлатины получишь, скажем, краснуху, у которой близкие резонансные параметры. Я так и делал. Диагноз менялся на менее опасный. Все это звучит как сказка, но это было. И еще. Всему этому невозможно научиться, если ты активно стремишься к материальному благополучию или власти над людьми. Тебе ничего не откроют.

Конечно, учеба в таком виде, как я ее описал, противоречит принципам обучения в европейском (и отечественном) медвузе. Западная медицина полагает, что между этическими ошибками людей и их болезнями нет прямой связи (кроме случаев алкоголизма, курения и т. д.). Студентов поэтому и не учат отыскивать такие связи. Казалось бы, в этом есть определенный резон: хорошие люди зачастую умирают от плохих болезней, а мерзавцы, напротив, в медицинском плане иногда процветают. Но на самом деле все иначе. Каждому человеку Бог дает индивидуальное командировочное задание на данное конкретное воплощение в человеческом облике: хорошему – стать еще лучше, мерзавцу – хоть немножко опомниться, и оценка работы идет по приросту добра, а не по накопленному ранее его запасу. В то же время кнутик один для всех – болезни. При этом хороший человек может уклоняться от обязанности стать еще лучше, а мерзавец, напротив, вдруг почувствует тягу к чтению или раздаст нищим награбленное – такие случаи реально были и бывают. У Бога нет любимчиков, все мы ученики Его школы, но учимся в разных классах, и программы этих классов сравнивать нельзя. Западная медицина не учитывает руководящую роль Бога в человеческой жизни и необходимость смерти как этапа жизни. Она пытается лечить болезнь, не интересуясь внутренним миром больного человека. Например, западная медицина хочет вылечить СПИД, сохранив разврат и наркотики. Вряд ли это возможно. Меня же учили духовной медицине, а этому в медвузе пока что обучать не берутся.

В процессе обучения и в дальнейшей жизни, как само собой разумеющееся условие, надо выполнять – и не формально – главные этические заповеди. Среди них, конечно, «возлюби врагов» и «не убий».

Врага не только не надо лишать жизни, к нему нужно проникнуться сочувствием и жалостью. Потому что злом зла не вышибить. Я лично не встречал в своей жизни ни одного мерзавца по убеждениям. Я встречал плохих людей и мерзавцев по заблуждениям. То есть они хотят хорошего, но ошибаются в выборе пути. Поэтому, если кто-то делает мне больно, обиду я стараюсь погасить, учитывая, что мой враг делает это лишь потому, что считает свое действие нравственно правильным. Я считаю, что он просто дурно воспитан, и его надо пожалеть. Его дурные наклонности приведут его самого к беде… Должна быть жалость к противнику, а не борьба с ним.

Сколько у меня было споров с моими пациентами и на тему «не убий»! Мне говорили: ты посмотри программу новостей по телевизору – сколько там крови и убийств. События обязательно заставят тебя «мочить врага в сортире». Я имею возражение против этого бесспорного, казалось бы, довода. Рассмотрим сначала мирное время. Любое общество имеет структуру сандвича. И в каждом слое этого сандвича – свои порядки. Трудно себе представить убийство в среде пушкинистов, например. Но есть социальное дно: всякие там игорные дома, кабаки, организованная проституция, криминальный (а есть ли у нас другой?) бизнес, просто воровская среда, наконец. Там убийство – повседневность. Но зато там и деньги, которых пушкинисты даже во сне не видели. Там убийство входит в главные правила игры. Вот и выбирай. Хочешь быть пушкинистом – позабудь о деньгах. Тогда не убьют. И ты не убьешь.

Мне могут возразить, во-первых, что состояние аффекта может коснуться каждого, пушкиниста в том числе. В какой-то мере я с этим согласен, но убийство в состоянии аффекта составляет малый процент в череде убийств на почве жадности и необузданности желаний. Я берусь утверждать далее, что само чтение произведений Пушкина настраивает душу человека на мирный лад, и он учится владеть собой, а значит, и справляться с аффектами. «Учитесь властвовать собою!» – говорит Онегин Татьяне, я эти слова постоянно цитирую пациентам.

Во-вторых, что начальник милиции не может быть пацифистом – он воров всех упустит. С этим я тоже согласен. Вот и в хорошем фильме «Место встречи изменить нельзя» прагматик Жеглов, которого играет Высоцкий, на голову выше чистоплюя, которого играет Конкин. Герою Конкина можно посоветовать: не в свои сани не садись, иди в пушкинисты – там ты будешь на месте. А Жеглова, напротив, туда нельзя пускать, он там сдохнет от тоски.

Тут я хочу предложить читателю задуматься еще вот над чем. Если приглядеться, то можно прийти к выводу, что и бандиты, и милиция – это две стороны одной и той же медали. Абсолютно то же самое – профессиональные военные, которые на самом деле профессиональные убийцы. В военных училищах и академиях их обучают самым передовым способам убийства людей. Меня самого этому тоже учили – лейтенант запаса! В итоге получается, что в социальной структуре общества есть две категории людей с деформированным взглядом на самоценность человеческой жизни: милиция и армия. Разница только в направлении вектора их усилий: милиция борется с внутренними врагами, а армия – с внешними. Но в нравственном плане они сами и те, с кем они борются, – из одной бочки. В эзотерическом рассмотрении люди, стремящиеся решать проблемы силовым образом, имеют в качестве руководителей монады духа «новоиспеченные». Они, фигурально выражаясь, только что с пальмы слезли. Поэтому неизбежно образ жизни и представления пушкинистов (старые, опытные монады духа) не совпадают с такими же представлениями «младенцев» – бандитов, милиционеров, военных. И дело тут не в презрении к милиционерам и военным – у меня его нет. В обществе всегда подрастают молодые пушкинисты и милиционеры с военными. Это объективная реальность.