Ярослава Михайловича даже передёрнуло. Мысли вновь обратились к ведьме, задевшей своим побегом за живое. Была б его воля, он бы её в розыск объявил, но Старейшина теперь будет её некоторое время при себе держать, так что это бесполезно. Фоторобот, однако, Ярослав Михайлович составил и Экзорцистам разослал — на всякий случай.

Вообще, с этой ведьмой много, чего было связано. Во-первых, её сразу освободили. Тут, в принципе, ясно, что пас её какой-то клан для себя и потому сработал быстро и чисто. Во-вторых, смерть старика, сдавшего девчонку. Понятно, что Ямабуси, захватившие ведьму, расквитались со стукачом. Причём казнили колдуна, судя по всему, прямо перед приходом к нему Ярослава Михайловича. И убийцы, возможно, даже находились в квартире Мартера, когда он звонил и барабанил в дверь. От подобных мыслей инквизитору становилось прямо дурно — ямабуси ведь могли грохнуть заодно и его! Он вспомнил, как удивился, увидев открытую дверь, и как его люди обежали всю лестницу, но никого не нашли. Даже приехавший спустя несколько минут Экзорцист ничем не помог.

Допрос соседей и даже домработницы убитого тоже не дал ровным счётом ничего. Девчонка показала, что в тот день осталась дома — взяла больничный. Вот уж повезло — как в рубашке родилась. Впрочем, Ярослав Михайлович не удивился бы, окажись, что болезнь ей подстроили -- ямабуси не любили убирать свидетелей и потому старались, чтобы их вообще не было. Инквизитор не понимал этой щепетильности – сам он считал, что все средства хороши, была бы достигнута цель. В конце концов, зачем нужны священники, если не для того, чтобы отпускать грехи?

Усмехнувшись, Ярослав Михайлович принялся разглядывать спешащих по тротуару людей. Две девчонки привлекли его внимание. Хороши, крали, даже издалека понятно! Таких бы снять на выходные да в баньку завалиться, размечтался инквизитор. Эх, быть бы ещё помоложе.

Девушки остановились – у одной из них звонил мобильник. Поболтав минуты две, она заговорила с подругой. Та слушала, нахмурившись, потом начала возражать. Спор получился эмоциональный и длился долго, минут пять, в течение которых блондинка несколько раз порывалась уйти, а брюнетка её не пускала. Наконец, она сдалась и зашагала в сторону Обводного канала, быстро потерявшись в толпе. Блондинка же решительно направилась к станции метро. По мере того, как она приближалась, сладострастная ухмылка на лице Ярослава Михайловича сменялась гримасой злобного торжества. Кто бы мог подумать?! Правду говорят: на ловца и зверь бежит! Ну, теперь ты попалась, краля дорогая, больше не уйдёшь!

– Лёха, зырь сюды! – толкнул в плечо одного из своих подчинённых Ярослав Михайлович. – Видишь девку? Блондинку с красным зонтиком?

– Ну?

– Дуй за ней, только так, чтоб она тебя не засекла.

Девушка тем временем прошла мимо станции метро и направилась во двор серого девятиэтажного дома.

– Понял, – кивнул Лёха, накидывая капюшон.

– Давай. Мы за тобой сейчас подрулим.

– Ярослав Михайлович, как же? Клиент ведь! Лучше я сам.

– Не спорь, Лёша. Тут дело важное!

– Ладно, как скажете, – инквизитор выскользнул из машины и начал догонять девушку.

– Кто это, Ярослав Михайлович? – спросил дремавший до сих пор на заднем сиденье Славка.

– Ведьма. Та, которую я упустил.

– Да ладно?!

– Ага. Так что давай, пересаживайся за руль и поехали во-он в тот дворик.

– Понял, – инквизитор быстро переместился вперёд и повернул ключ. – На этот раз не уйдёт!

– Я ей уйду! – пообещал Ярослав Михайлович, сжимая кулаки.

***

Помещение сильно смахивало на подвал. Его освещала единственная лампочка, на чёрном проводе свисавшая с низкого бетонного потолка. Стены покрывала плесень, в углах стояли лужи, от которых омерзительно несло тухлятиной. Над водой вились тучи мошкары и комарья.

– Очнулась? – мужской голос заставил Алёну вздрогнуть и повернуть голову – единственное доступное ей действие с учётом того, что она была туго прикручена скотчем к стоявшему посреди подвала стулу.

Семён вышел из-за спины девушки и встал перед ней, сложив руки на груди. Выражение страха, нет – ужаса – на прелестном личике нисколько не тронуло его. Все эти люди, с которыми он «работал», были только факторами, и с ними приходилось обращаться в соответствии с обстоятельствами, задачами и так далее. Как говорится, ничего личного… Смерив пленницу взглядом, Семён наклонился и вытер пальцами катившиеся по бледным щекам слёзы.

– Сейчас я сниму скотч с твоего рта, – предупредил он. – Но не вздумай кричать. Поняла?

В руках у него не было оружия, но ни малейших сомнений в том, что в случае необходимости он сумеет заставить человека замолчать, у Алёны не возникло. Поэтому она покладисто кивнула.

– Вот и умничка, – похвалил Семён и, взявшись за угол скотча, резким движением сорвал его.

Алёна знала, что так должно быть менее болезненно (во всяком случае, если верить фильмам), однако едва сумела сдержать крик. Только стон вырвался из груди, и глаза вновь наполнились слезами.

– А теперь я задам тебе пару вопросов, – сказал Семён, садясь на корточки. – Очень советую говорить правду и не ломаться. Поверь: нет такого человека, который выдержал бы все пытки. Рано или поздно говорить начинает каждый – это факт. А ты ведь не герой? Ты просто девушка, которой немного не повезло, верно?

Алёна молча смотрела на него во все глаза, едва понимая, что он говорит.

– Я прав? – терпеливо повторил Семён. – Ты не станешь морочить мне голову?

– Нет, – выдавила Алёна.