Может быть, добавить специальный блок долговременной памяти, который „не видит“ операционная система, но записывает туда наиболее важные действия, например, запуск программ, а потом, по паролю, можно эти данные извлечь при удалённом доступе. Ещё один момент, рано или поздно наши микроЭВМ попадут за границу, и было бы неплохо иметь возможность удалённого управления по паролю или каким-то иным способом.

Зайдя к Анатолию Ивановичу, Витя рассказал о проблеме и заодно попросил поручить информационному отделу начать выдавать Ване книги по географии и биологии.

Выпроводив через два дня сильно задержавшуюся в гостях представительницу Ижевского завода, он пригласил за удалённое рабочее место трёх своих сокурсников и попросил освоить работу с микроЭВМ, снабжённой в отличие от большой машины неграфической операционной системой, так как для графической у неё не хватает производительности.

Тем временем опытное производство освоило одномикронную n-МОП технологию и было готово к выпуску таких микроЭВМ. Проблему пока составляли микросхемы долговременной памяти с подзатворами и Витя вынужден был тратить собственное время на производство таких микросхем нескольких номиналов, от сотен килобайтов до десятков мегабайтов. Поскольку при его текущей производительности на производство одной микросхемы вместе с корпусом уходило время порядка единиц секунд, то он создал описания структур, включающих в себя создание сразу от одной до нескольких сотен микросхем.

Более серьёзной проблемой были экраны на жидких кристаллах, просто из-за гораздо большей массы устройства и, хотя Витя реализовывал лишь ту часть, которая пока не получалась в обычном производстве, затраты времени были на два порядка больше, чем при производстве микросхем.

В начале 1974 года на Ижевском заводе был подготовлен к монтажу станков, производящих станки, новый цех, точнее задействовано старое помещение, о котором говорил заместитель директора завода. Всю эту зиму 73–74 годов большую часть своего рабочего времени техноконструктор тратил как раз на эти станки. Во второй половине февраля Витя вместе с Колей Денисовым, одним из своих сокурсников, съездили в командировку на Ижевский мотозавод и убедились, что старый-новый цех готов к монтажу оборудования, все коммуникации подключены, фундаменты почти готовы. Также активно шла работа над возведением нового завода, с учётом погодных условий, конечно.

Встретили там и свою старую знакомую Тамару, которая спросила, когда и где будет установлено удалённое рабочее место конструктора, и получила ответ, что именно в этом цехе после монтажа оборудования. Вернулись из командировки утром в пятницу 22 февраля перед праздником

Дня Советской Армии и Военно-Морского флота. Отчитавшись на работе за командировку и приведя себя в порядок в общежитии, вечером, созвонившись с Таней, Витя отправился к ней в гости.

После горячей встречи она расспросила его о командировке, в каких условиях он жил, как обстоят дела с новым заводом, рассказала о редакционных новостях.

Из сна на удобной кровати Витю вывел то ли звук, то ли запах, то ли сообщение:

Внимание!

Уровень опасности Б1

Что, опять? Задал он себе риторический вопрос. Уже по запаху металла и смазки стало понятно, что происходит. Витя открыл глаза и встретился взглядом со своей(?) женщиной, которая стояла у окна с пистолетом в руке и тут же развернула ствол в его сторону.

— Я так понимаю, этот подарок мне на 23 февраля ты только что достала из тайника, невезучий любовник кивнул на тёмный проём под подоконником, а он у тебя вообще заряжен? — задал Витя пустой вопрос, так как понимал, что разбудивший его звук был слабым щелчком вставляемого магазина.

— Не беспокойся, заряжен, и стреляю я достаточно хорошо. Лучше ответь мне, как ты смог проснуться после лошадиной дозы снотворного?

— Я ещё и виноват. То-то вкус вина мне показался странным, но в винах я, к сожалению, не разбираюсь. А почему проснулся, ты знаешь, чего только не приходилось есть в студенческой столовой, и всё благополучно переваривал. Лучше скажи мне, что это значит? — разумеется, Витя всё прекрасно понял ещё в момент пробуждения, но нормального выхода не видел, и прежде чем начать действовать, хотел выяснить, что именно известно Тане точно и до чего она сумела додуматься.

— Не прикидывайся идиотом, хотя иногда это у тебя успешно получается, всё ты прекрасно понял.

— Ну и что тебе от меня нужно?

— Ответы на некоторые вопросы.

— Задавай.

— Почему стеклянная бутылка, которую я уронила с высоты метра, не разбилась, а у тебя с 10 сантиметров вдребезги?

— Наверное, после тебя она треснула, а потом легко разбилась.

— Отчего вылечилась девочка с безнадёжно повреждённым позвоночником? И не говори мне про волшебные кольца, изъятое у неё колечко оказалось самым обычным, даже не серебряным.

— Девочка не пострадала?

— Не беспокойся, разве что расстроилась из-за потери колечка, — Таня заметила, как после её предыдущих слов сузились его глаза.

— Выздоровела, потому что возможности человеческого организма ещё слабо изучены.

— Допустим, а куда пропали родинки с моей кожи, которые были у меня с детских лет? И волосы тоже.

— Какие волосы, вроде бы они у тебя на месте, или ты носишь парик?

— Лишние, и больше не растут.

— Да, тут ты меня уела, и чего сдались вам всем эти родинки, надо было выбирать себе девушку без родинок, на пляже или лучше в женской бане, — а насчёт волос это новость, подумал Витя, целитель что ли сам по себе развивается и стремится довести организм женщины до идеала, непонятно только идеала с моей точки зрения или самой женщины.