Игорь улыбнулся мне и кивнул на машину, намекая отпустить водителя, да, наверное, так будет лучше:

— Серёж, ты свободен, я, пожалуй, прогуляюсь, — заглянула я в салон. Когда выпрямилась мужчина на той стороне дороги подмигнул мне и скрылся во дворе. Каких сил мне стоило не кинутся за ним бегом.

Я чинно, под удивленный взгляд водителя, в кои-то веки в моём чётком, рациональном графике появилось совершенно не рациональное дело, перекинула через руку сумочку и прогулочным шагом направилась в противоположную от бульвара сторону. Манила меня арка, в конце дома, следующая за той, куда нырнул Игорь.

Не успела я заскочить во двор, как меня обняли сильные рука, а властные губы накрыли мой рот. Это было какое-то неизведанное удовольствие, быть подчиненной, зависеть от воли другого и быть уверенной что ничего плохого тебе не сделают. То, что поцелуй, был вкуснее любого лакомства, даже говорить не приходится, я чувствовала себя гурманом, вкушающим запретный плод.

— Игорь нас могут увидеть, — задыхаясь сказала я, когда мы смогли друг от друга оторваться.

— я знаю, — у него дыхание тоже сбилось, а голос немного охрип, — но ничего не могу с собой поделать, ты заставляешь меня терять голову.

— врун, — хихикнула я, зарываясь носом в лацкан его куртки.

Как же было хорошо чувствовать себя беззаботной девочкой, а не директором компании, не мамой, да даже не просто «серьёзным человеком». Хотелось чудить, валять дурака, сходить с ума, что я и сделала, как только подвернулась возможность. Почувствовав как объятия немного ослабились я поднырнул под руку мужчины и со смехом побежала по улочке:

— Не догонишь.

— это мы посмотрим, — весело откликнулся Игорь.

Как же было сладко, когда его руки снова обвили меня, а губы еле ощутимо коснулись сначала носа, потом щеки и он начал покрывать лёгкими поцелуями моё лицо. Как же хорошо было подставлять всё новые и новые участки тела для того, чтобы их облобызали. Как же упоительно было ощущать эту смесь страсти и проникновенной нежности исходящей от моего мужчины…От моего мужчины, раз за разом звучала в голове эта мысль, и она становилась всё увереннее и увереннее.

Потом был совершенно сумасшедший вечер, заставляющий забыть обо всём: было мороженой в рожках из макдонольдса, были прогулки до боли в ступнях, были горячие объятья замёрзших тел, когда мы оказались наконец у него на квартире и был самый сладкий сон, когда я решила, что один раз можно махнуть н всё рукой и ещё в самом начале своего свидания позвонила Ниночке. Как бы меня ни мучал совесть, но так хотелось хоть раз в жизни забыть обо всём.

Игорь

Господи, давно я не чувствовал себя, таким бестолково счастливым балбесом. Это чувство в последний раз у меня возникало, наверное, лет в тринадцать, когда я утащил у отца ключи от машины, завел её и даже ни во что, не врезавшись доехал до конца поселковой улицы. Там я был изловлен, получил по ушам. Но этот восторженный гул в голове и ощущение, что ты крут и можешь обнять весь мир не покидало меня в тот день, даже когда отец прошелся по моей заднице ремнём. Так и сейчас, соображал я с трудом, внутри бушевал только восторг от того что Машка — моя. Моя! МОЯ! Она смеялась моим глуповатым шуткам, обнимала, целовала, пачкала нос моим мороженным и замирала в моих объятиях перепуганной птичкой, но это был романтика. Стоило ей оказаться со мной в горизонтальном положении, в этой спокойной, даже ледяной женщине, начинал гореть, сметая всё на своем пути, огненный шквал. Он плавил, поглощал меня, но никогда я так просто и быстро не сдавался чужой страсти и никогда мне от этого не было так хорошо. Я не мог представить более идеальной женщины для себя. Любое её движение вызывало или блаженство, или дикий порыв страсти, любой её вздох или всхлип — сводил с ума. Я кажется на время терял себя, не сомневаясь, что в скором времени обрету снова.

Я лежал на своём продавленном диване и легонько перебирал кончики её прядей волос, они светлыми лучиками скользили с моих пальцев ссыпаясь на старую подушку, а Машка спала, забавно посапывая. Конечно кроме романтической лабуды в голове периодически возникал вопрос: «А что дальше?». Есть ли у нас будущее? Не начнёт ли она жалеть об этом через неделю? А я? Смогу ли? Она не просто непонятная девица, у нее дочь, которая тянется ко мне. А если мне слабо? Что будет? Как я смогу смотреть им в глаза? Это было страшно.

Я отмахивался от этих мыслей, так усердно как мог, потому что по всему выходило, что будь я Машкой, я бы сам с собой не связался, но и отпустить я её я не был готов… я не мог… как-то за малый срок она стала тем оплотом, той вехой без которой я не мог представить себе жизнь. Даже общение с Ниночкой и Алиской, было чем-то нужным. Надо бы к ним в гости или погулять с девчонкой, мысли начали рассыпаться как песок между пальцами. Я засыпал.

Знаете, какое самое лучшее утро? Когда вожделенная женщина просыпается в твоих объятиях, когда она скользит своей сонной, немного неуклюжей ладошкой по твоей груди, будя воспоминания о прошлой ночи, и не только воспоминания. Когда немного мятой щекой трётся о твоё плечо и закидывает тебе на бедро свою стройную и длинную ногу. Для меня по крайней мере это так.

Сегодня было именно такое утро. Не смотря не то что, я отвык спать с кем-либо, несмотря на то, что всю ночь просыпался с трудом устраиваясь на неудобном диване, стараясь не потревожить сладко спящую женщину радом. Всё это подростковый бред о том, как замечательно спать в обнимку с любимой. Не фига не замечательно — рука на которой лежит милая затекает, живот к которому она прижимается своей спинкой нещадно потеет, а когда она крутится во сне можно случайно получить коленом и локтем, но всё же я б не за что не согласился променять эту ночь на любую другую, когда спал один.