Солнце играло в белых волосах, превращая их в золотистое морское дно, широкие плечи размеренно опускались и поднимались в такт дыханию, две едва заметные тропинки волос убегали за ворот рубахи. Её раздражало всё: блеск его волос, лёгкое замятие ткани на рукаве, то, как он поводил ступнями, отгоняя назойливых насекомых, и как запрокидывал голову, отпивая маленькими глотками из бутылки. Солнце отражалось в стекле и слепило Леську.

Мрачно опускала она глаза в книгу, возвращаясь к смятению Сомса, но неловкое присутствие рядом чужого человека, пусть даже совсем не обращавшего на её внимание, делали чтение невыносимым.

Леська достала пакетик с ягодой и принялась методично забрасывать одну за другой в рот. Ей нет никакого дела до того, что она не одна! Пусть он чувствует себя неловко! Но даже жевать было невозможно: выплёвывать косточки бесшумно, как этому учила мать, Леська не умела. Закончив с чавканьем и бросив кулёк в карман рюкзака, вытерла пальцы салфеткой, и, продолжая злиться, достала телефон. Несколько минут покидала шарики, отчего пришла в ещё большее негодование. Шарики — это для тупиц. Она скачала эту игру только ради матери: та любила бессмысленное проведение времени.

Побарабанив пальцами по коленке, Леська глянула в небо.

Что ж, порой надо уметь признавать поражение. Оставаться здесь, где чужой человек бесцеремонно вторгся в её личное пространство, стало нестерпимо. Если этому типу комфортно в непосредственной близости с незнакомыми людьми — имеет на то право! Ей же совершенно не обязательно превращать свой прекрасный день в ад.

Леська поднялась, поправила шпильки в волосах, одёрнула шорты. Лучше ей озаботиться поисками нового укромного уголка, чем терзать душу пустой злобой. Засунула “Сагу” в рюкзак и, обойдя незадачливого гостя, направилась к велосипеду.

— Уходишь, потому что тебе неприятно моё присутствие?

“Ах, как мы догадались!” — удручённый глубокий голос не произвёл на Леську впечатления. Неужели ей ещё и придётся с ним разговаривать? Она подняла глаза и наконец-то смогла разглядеть его лучше. Одежда идеально облегала широкоплечую, можно даже сказать, прекрасную фигуру, большая грудная клетка позволяла ей предположить, что он вовсе не мажор, за которого она приняла его в самом начале. У него была белёсая кожа, тонкие черты лица: умные глаза, крупный нос, твёрдый подбородок. Светлая, но грубая щетина, в то время как у её ровесников только-только начинали пробиваться усы. Парень был старше её лет на пять — не меньше. И почему к ней вечно привязывались любители маленьких девочек?

— Нет, — солгала Леська, стараясь не показать, насколько он ей омерзителен.

— Ты не будешь против, если я провожу тебя?

Только не это!

— Я на велике, — прошипела она, хватаясь за руль и разворачивая двухколёсного друга.

— Значит, я всё-таки помешал. Хочешь — уйду, а ты останешься?

— Нет, мне пора, — Леська прыгнула на велосипед и нажала на педали.

— Послушай, я всего лишь хочу…

Но она уже не слышала его, она уже уехала.

6

Как назло и слов нет, арестованы дома, мы

Как в тюрьме, лицом к стене.

И каждый день как на войне.

Поломанные. “Та сторона”

Память нещадно стёрла воспоминания вечера. Что она тогда делала, Леська не помнила. Кажется, поехала на пристань и домой вернулась уже затемно. Вроде бы набрала полный пакет мидий, но получила от матери нагоняй сразу и за отлынивание от работы, и за позднее возвращение.

Помнила Леська, как будто это произошло вчера, следующий день. Вернее вторую его половину, когда усталая и заляпанная ягодой, возвращалась с рынка.

Город, погружённый в тяжёлую жаркую дремоту, словно отдыхал, прежде чем наполнится вечерним шумом. Скомкав фартук и повесив ведро на руль, Леська плелась, в уме подсчитывая выручку и прикидывая, сколько можно будет попросить у матери на очередную книгу. Крутить педали было тяжело. Она перешла на теневую сторону улицы и, никуда не торопясь, брела в сторону дома. Можно было найти укромное место в парке, недалеко от фонтанов, почитать, а заодно и переждать жару, но это зависело от количества ребятни, обитающей там в это время дня.

Каково же было Леськино удивление, когда она заметила вчерашнего “туриста”. Сначала узнала его яркий, разрисованный граффити скейт, потом волосы вразлёт и фигуру. Неприятный тип сидел на обочине в компании какого-то угловатого парня. Они словно поджидали её. “Сейчас привяжутся!” — кольнуло в груди.

Развернуться и, превратившись в невидимку, пуститься наутёк не было никакой возможности: с великом и вёдрами она была слишком шумной и неповоротливой. Леське показалось, что пройти мимо, уткнув нос в роман, будем самым хорошим решением.