Шрифт:
— Чем смогу, капитан, — киваю согласно, — ухватки и методику покажу, но много не ждите.
Кивнув, капитан ушёл и в помещении внезапно стало казаться свободней. Мощный дяденька, чтоб так давить одним присутствием, это уметь надо. Таких… дай бог памяти, человек пять припомню, а ведь не совсем хомячок, помотало.
— В настроении капитан, — выдохнул облегчённо Риджуэй.
— У ниггеров интересное нашли, — выдал упитанный капрал, стоящий в спортзале с огромным бутербродом и кружкой кофе, — вроде как ключики, а там и адреса размотали. Подробностей пока не знаю, только что висит на убитых много дерьма. Вряд ли сами столько наворотили, скорее боевиками в какой банде или ещё что… Да честно не знаю, Джок! Ясно только, что целую кучу висяков в ближайшее время участок закроет, вот капитан так хорошо к датчанину и отнёсся.
— Это хорошо? — Спрашиваю негромко у Риджуэя.
— Как родного! — Уверенно ответил коп, — он с сыном своим если так общается, то парнишка по три дня радостный ходит. Знаешь, как прозвали капитана Мэтью Скота? Айсберг!
— Тяжеловато вам с таким начальником, — бормочу негромко.
— Нам! — Хохотнул сержант, — нам! Привыкай, Дан, тебе с нами несколько недель как минимум жить. Пока не выжмет всё, что знаешь, не отпустит. Зато и прикроет твою жопку, если что случится. Да не переживай! Капитан мужик жёсткий, как та подошва, но ебать подчинённых только он имеет право!
Рвущуюся наружу фразу о сексуальной ориентации, очень смешную и яркую, предпочёл зажать за зубами. С таким-то капитаном…
Из участка ушёл ближе к вечеру. Пока оформили дело, пока познакомился с парнями, съездил на опознание, ещё несколько раз показывал приёмчики…
В гостиницу вернулся вымотанный донельзя, сразу отдав горничной костюм в чистку. Приняв душ, заказал ужин в номер и без аппетита съел недурной стейк, поковыряв прилагающийся к нему картофель и зелёный горошек. К сладкому даже не притронулся.
— Сколько там натикало? Полшестого всего?
Челюсти разорвала зевота, а на веки будто привязали грузики. Повесив на двери номера табличку Не беспокоить, разделся и лёг спать. Когда уже касался головой подушки, мелькнула мысль, что произошедшее, пожалуй, к лучшему. Обживаться намеревался как раз таки в Нью-Йорке и такой резкий старт может оказаться кстати.
Одно дело — безвестный мигрант — не нищий, но и не миллионер. Сколько таких высаживается с пароходов в порту города ежедневно? Тысячи, наверное. Попробуй пробейся наверх, заинтересуй инвесторов, банкиров… да любых потенциально полезных людей.
А теперь какое-никакое, а знакомство и покровительство. Будет немного проще… надеюсь.
Вживаться в новую реальность пришлось без раскачки. Школа в Германии заметно отличается от школы на постсоветском пространстве. Не хуже, не лучше… другая, совсем другая.
Ожидаемо иные учебники истории, в которых сильно покоробила подчёркнутое, резко преувеличенное превознесение Союзников и прежде всего американцев. Раздражала и постоянная, навязчивая тема вины нации перед всем миром, почему-то не столько перед славянами, сколько перед теми же Союзниками и прежде всего израильтянами. Причём я, потомок победителей, сломавших хребет нацизму, должен испытывать это самое чувство вины вместе со всем немецким народом!?
Сильно отличались уроки литературы. Большую часть немецких классиков уже успел прочитать и осмыслить, но даже подход к их изучению в Германии оказался иным. А ещё обществознание и прочие гуманитарные предметы…
Да даже математика преподаётся здесь иначе! Вроде бы те же примеры, те же дроби… но подход иной!
Первое время учителя не ставили оценок, давая возможность акклиматизироваться. Ближе к Рождеству вздохнул свободно и попытался оглянуться… и отец отвёл меня на тайский бокс.
— Вот, сынок, — с гордость сказал он, пожимая руку тренеру, — Михэль выигрывал чемпионаты Германии, хороший боец.
— Самое главное, — со смешком поправил отца молодой ещё совсем Михэль, — не то, что выигрывал сам, а что мои воспитанники выигрывают самые серьёзные турниры!
— Да-да! — Смутился отец, — тебе здесь хорошо будет. Михэль, я уже говорил, что он в цирковой студии занимался? Отлично!
— Ну, показывай свои таланты, — сказал тренер после ухода отца, — растяжка понятно! Мне важно знать, что ты вообще делать умеешь, вплоть до жонглирования и фокусов.
— Зачем? — Слегка удивился я.
— Это покажет общую тренированность организма, координацию, вестибулярный аппарат, — терпеливо ответил тренер.
Киваю и начинаю хвастаться, тренер приглянулся, и как выяснилось позже, я не ошибся — действительно прекрасный тренер и хороший человек.
Форму восстановил быстро, Михэль не успевает хвалить за растяжку и отменную реакцию. Но вот со спаррингом пока выходит не очень ладно. Вроде бы и не боюсь летящего в лицо кулака, но вбитая старшаками привычка мешала драться честно.