— Потому что это нельзя изменить. Потому что ты для меня самый важный человек. Вот почему.

Я киваю, теперь зная правду. Он не злится на меня не из-за того, что считает невиновной. Понятно же, что я виновата. Он не злится, потому что я — всё, что у него есть.

— Нам нужно ехать, а то я опоздаю.

Я киваю, соглашаясь, и мы отходим от края. Бросив последний взгляд на печальный овраг, мы забираемся обратно в машину, мокрые от мелкого дождика и собственных слёз, и молча направляемся в больницу.

Уже в здании Финн поворачивается ко мне, прежде чем проскользнуть в комнату психотерапии:

— Там группа поддержки для людей, потерявших родных. Тебе стоит туда заглянуть.

— Теперь ты говоришь, как папа, — с досадой отвечаю я. — Мне не нужно с ними беседовать. Ведь есть ты. А лучше тебя меня никто не поймёт.

Финн кивает, потому что никто не понимает лучше него. А затем исчезает там, откуда черпает свои силы среди людей, которые страдают так же, как и он.

Я стараюсь не чувствовать себя ущербной из-за того, что они помогают ему так, как никогда не удастся мне.

Вместо этого сворачиваюсь калачиком на своей скамейке под абстракцией птицы. Вставляю наушники и закрываю глаза. Я забыла книгу, так что сегодня надеюсь раствориться в музыке.

Я скорее концентрируюсь на ощущении музыки, чем на её прослушивании. Я чувствую вибрации, слова. Чувствую ритм. Голоса. Я чувствую эмоции.

Это всегда здорово — испытывать чужие эмоции, не свои.

Минуты тянутся одна за другой.

А потом, спустя двадцать минут, приходит он.

Он.

Сексуальный незнакомец с чёрными, как ночь, глазами.

Даже с сомкнутыми веками я чувствую его приближение. Не спрашивайте меня, откуда я знаю, что это он. Просто знаю. Не спрашивайте, что он делает здесь снова, потому что меня это не интересует.

Меня волнует только его присутствие.

Подняв веки, я замечаю, что он наблюдает за мной, его глаза всё такие же напряжённые, как и в прошлый раз. Такие же тёмные, такие же бездонные.

Его взгляд встречается с моим, приковывает к себе и удерживает.

Мы связаны.

Приближаясь, он не отрывает взгляда.

На нём та же самая толстовка, что и вчера. «Тебе не понять всей иронии». Тёмные джинсы, чёрные ботинки, а средний палец всё так же обхватывает серебряное кольцо. Он рокер. Или художник. Или писатель. Кто-то безнадёжно стильный, невероятно романтичный.

Нас разделяют двадцать шагов.

Пятнадцать.

Десять.

Пять.

Уголок его рта приподнимается, когда он проходит мимо, и продолжает смотреть на меня боковым взглядом. Его плечи покачиваются, бёдра стройные. А потом он уходит, отдаляясь от меня.

Пять метров.

Десять.

Двадцать.

Он исчезает.

Я разочарована тем, что он не остановился. Потому что мне бы этого хотелось. Потому что в нём есть нечто такое, что я хотела бы узнать.

Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, снова погружаясь в музыку.

Темноволосый незнакомец больше не возвращается.

5

QUINQUE

Временами Орегон серый и мрачный, но когда идёт дождь, он полностью преображается. Шум барабанящих по стеклу капель убаюкивает, и мне хочется, укутавшись в свитер, свернуться калачиком с книгой у окна. По ночам в такие пасмурные и дождливые дни я грежу. Не знаю, почему так происходит. Возможно, мой разум начинает творить, только когда в небе сверкают разряды молний и слышатся раскаты грома.

Сегодня, когда я наконец засыпаю, мне снится он.

Темноглазый незнакомец.

Он сидит на берегу океана, и лёгкий бриз треплет его волосы. Он поднимает руку, чтобы убрать их с глаз, и серебряное кольцо сверкает на солнце.

Его взгляд встречается с моим, и разряд, сильнее миллионов молний, соединяет нас.

Когда он улыбается, в уголках его глаз собираются лёгкие морщинки.

И эта знакомая сексуальная улыбка предназначена мне. Он протягивает руку, точно зная, где дотронуться, его пальцы — знающие и умелые — воспламеняют мою кожу.

Я неожиданно просыпаюсь, резко садясь в постели и прижимая одеяло к груди.

Лунный свет, освещающий мою кровать, кажется синим. Я бросаю взгляд на часы.

Три часа ночи.

Это просто сон.

Снова свернувшись калачиком, я продолжаю думать о незнакомце, а затем, опомнившись, ругаю себя за безрассудство. Ради всего святого, я ведь его даже не знаю. Глупо так на нём зацикливаться.

Но это не мешает ему вновь появляться в моих снах. И они всегда разные: вот он плывёт под парусом, купается, пьёт кофе. И в каждом сне его серебряное кольцо сверкает на солнце, а тёмные глаза пронзают мою душу таким красноречивым взглядом, словно он знает меня. Словно он знает обо мне всё. И каждый раз я просыпаюсь, судорожно глотая воздух.