— Интересные подробности. Так, значит, ты студентка, Калла?

Я не хочу говорить об этом. Я хочу поговорить о том, почему ты считаешь, что это кисмет. Но лишь киваю.

— Да, и осенью уезжаю в Бёркли.

— Хороший выбор. — Он делает ещё один глоток. — Но, похоже, в кисмет всё же закралась ошибка. Ведь ты уезжаешь, а я пробуду здесь ещё некоторое время. Естественно, только после того, как найду хорошую квартиру, а здесь это не так-то просто.

Он настолько уверен в себе, настолько открыт. И мне даже не кажется странным, что абсолютно незнакомый человек рассказывает мне всё это ни с того ни с сего. Возникает чувство, будто я знаю его уже очень давно.

Я пристально смотрю на него.

— Квартиру?

Он встречается со мной взглядом.

— Да, ту, что арендуют. Знаешь, там ещё обычно есть душ и спальня.

Я краснею.

— Знаю. Просто, возможно, это всё же кисмет, потому что я могу помочь тебе с жильём. Мой отец собирается сдавать в аренду наш гостевой домик. Скорее всего.

И если я не могу жить в нём, то он определённо должен достаться кому-то вроде Деэра. От одной этой мысли у меня сжимается сердце.

— Хм. А вот это уже интересно, — говорит мне Деэр. — Кажется, в очередной раз всё решает кисмет. И я так полагаю, гостевой домик соседствует с похоронным домом? Нужно обладать стальными яйцами, чтобы жить там.

Я быстро достаю клочок бумаги и записываю на нём номер телефона отца.

— Именно так. Если тебе интересно и если ты уверен, что у тебя есть яйца, то можешь позвонить папе и договориться.

Глядя ему в глаза, я пододвигаю бумагу через стол, будто бросаю ему вызов. Деэр никак не может знать, что в этот момент я пытаюсь замедлить ритм биения своего сердца, прежде чем оно взорвётся, но, судя по понимающей улыбке, медленно растягивающей его губы, ему прекрасно об этом известно.

— О, у меня есть яйца, — подтверждает он, и я снова замечаю этот блеск в его глазах.

Брось мне вызов.

Я с трудом сглатываю.

— Я готова задать свой второй вопрос, — говорю ему. Он приподнимает бровь.

— Уже? Он, случайно, не о моих яйцах?

Я краснею и отрицательно качаю головой.

— Что ты тогда подразумевал? — медленно спрашиваю его, не прерывая зрительного контакта. — Почему ты считаешь, что это именно кисмет?

В уголках его глаз появляются лёгкие морщинки, когда он в очередной раз улыбается мне. И снова его улыбка изумляет. Она неподдельная, не та фальшивая, что я привыкла видеть дома.

— Может, потому, что ты кажешься той, кого мне бы захотелось узнать поближе. Это странно?

Нет, потому что я тоже хочу тебя узнать.

— Возможно, — вместо этого отвечаю ему. — Не странно ли, что у меня чувство, будто я уже знаю тебя?

Ибо я знаю. В его таких бездонных и тёмных глазах есть что-то знакомое. С другой стороны, они же снятся мне вот уже несколько дней.

Деэр приподнимает бровь.

— Может быть, у меня такой тип лица.

Я с трудом сдерживаю фырканье. Вряд ли.

Он пристально смотрит на меня.

— Так или иначе, всегда всё решает кисмет.

Я качаю головой и улыбаюсь. Настоящей улыбкой.

— Присяжные ещё не вынесли вердикт.

Деэр делает последний глоток кофе, и его взгляд по-прежнему прикован к моим глазам, когда он с глухим стуком опускает чашку на стол и встаёт.

— Дай мне знать, что решат присяжные.

А затем уходит.

Я так ошеломлена его внезапным уходом, что мне требуется несколько минут, чтобы осознать, что всегда всё решает кисмет, и что, возможно, Деэру хотелось бы меня узнать.

Он ушёл, забрав с собой номер телефона папы.

6

SEX

Финн

Nocte liber sum Nocte liber sum

Ночью я свободен.

Alea iacta est Жребий брошен. Жребий брошен.

Жребий, мать его, брошен.

Serva me , servabo te . Спаси меня, и я спасу тебя.

Спаси меня.

Спаси меня.

Спаси меня.

— Привет, братец. — Калла заходит в мою комнату неожиданно, без предупреждения, и я мгновенно закрываю дневник, пряча свои мысли за его коричневым кожаным переплётом. — Как дела?