Вовик, вопросительно посмотрев на Витю, улыбнулся и быстро спрятал "шокер" в карман. Юрьев с облегчением вздохнул: доводы милиционеров, аргументируемые ударами хромовых сапог и пудовых кулаков, казались ему младенческой забавой в сравнении с Вовиной гуманной "игрушкой" кумулятивного действия.

– Добре, значит, не договорились с хлопчиком?
– начал майор.- Ой-ой-ой, этак вы из него раньше времени душу вынете, а мне шо останется? Отруби?
– Майору явно хотелось покуражиться.-Ну, вставай. Пойдем, хлопчик, впереди у нас с тобой еще столько посиделок. Сержант надел на Юрьева наручники.

– Да и хлопчики тебя в камере заждались: ты им что-то должен, особенно одному, такому щербатенькому, худенькому, по кровушке скучающему...

– Скучавшему, майор,- сказал Юрьев, с трудом разлепив рот и подняв глаза.

– Ты что говоришь? Это как? Как это?

– А так. Насосался и уснул вечным сном, как болотный кровосос... А вы чего вернулись, мало заплатили, что ли?

Вова и Витя, послушав некоторое время, пошли к выходу.

– Эй вы,-окликнул их майор,-ремешки свои сыромятные заберите. Нехорошо добром разбрасываться.

– Возьми их себе, майор, может, пригодятся. Советуем долго с клиентом не возиться - бесполезно.

– Но-но, ты еще поучи отца... Вот именно. Гуляйте, хлопчики. Я этого клиента должен теперь по месту прописки доставить - в камеру. У меня на шее убийство при отягчающих. Мне без этого хлопчика назад нельзя. Ну пойдем, болезный мой. Только погоди, надо бы тебе физиохномию подновить. Так говоришь, мало заплатили?
– И майор сильно ударил Юрьева в лицо, свозя в сторону запекшуюся черную коросту на скуле.

Голова Юрьева сразу стала воздушной, так что он даже не почувствовал боли. На лице обильно выступила кровь.

– Фу, майор, что за методы? Выпишите себе электрическую дубинку - гораздо эффективнее, и крови нет,- сказал Вовик, стремительно выходя за дверь.

– Не учи ученого. У нас свои методы, хе-хе

Игорь Сергеевич метался по кабинету, как боевой бык в загоне, и все не находил себе места. Секретарша, было напомнившая ему о бесценном здоровье директора такого выдающегося института, пулей вылетела в приемную, ошпаренная его эпитетами в свой адрес, и засела в маленькой кухонке, комкая душистый носовой платочек у глаз: вот так, утешаешь его, отдаешь всю себя на работе и после, а тебя, как тряпку, в угол...

"Такое плевое, пустячное дело!
– сокрушался Игорь Сергеевич.-Экспертиза, экспертное заключение... Только подписать и-Москва, Президиум Академии... Что я скажу Самсонову?! Один пьяница, деклассированный элемент из моего института, которого и держали-то при лаборатории из жалости, не подписал бумажку, эту филькину грамоту, интересную лишь канцелярской крысе, парализованной непосильной ответственностью перед грядущими поколениями идиотов? Говорил я им: давайте возьмем человека дельного, своего, какого-нибудь завлаба со степенью, которому одного моего взгляда достаточно, чтобы грамотно оценить ситуацию... Ведь всем им дальше расти, руководить отделами, которых всего-то пять, а их вон сколько, расталкивающих друг друга локтями. А этому, которого они выбрали из всех, мною предложенных,-оказалось вообще ничего уже не надо, даже лаборатории. Странный у них принцип: лучше того, кто похуже... Что, что я скажу Самсонову, когда будет решаться мой вопрос в Академии наук? Не смог убедить забулдыгу? Кого??? О, Боже, такая ерунда на самой финишной прямой - прямо арбузная корка какая-то: наступил на нее, и все рухнуло... И эти молодые люди, как комиссары какие-то в кожаных тужурках, приказывают, кричат... У них, видите ли, деньги уплывают, бабки, как они все теперь выражаются. Мне бы их заботы. Тут жизнь на карту поставлена, имя, которое могут вписать золотыми буквами в мрамор какого-нибудь престижного фасада, а могут и не вписать. Почему? Да один инженерик бумажку нужную не подписал. Вот и цена славы: даже не бумажка, а дрожащие руки абститента, которому все, все, все вокруг до лампочки... Так, они сказали, что сами найдут этого Юрьева и принесут подписанный документ. Сказали, что и аргументы у них есть в пользу того, что подписать липу необходимо. Я догадываюсь, какие у них аргументы... Но где они его найдут? Хотя мне-то какое дело. Это уже меня не касается... Но каков этот самый Юрьев: даже от лаборатории отказался, лишь бы не подписывать липовый акт. Что-то есть в нем, зерно какое-то малое..."

Майор плеснул в лицо Юрьеву воды из вазы с цветами, которая стояла на журнальном столике, и Юрьев пришел в себя.

– Ну что, посвежело, хлопчик? Все, больше не буду тебя рихтовать: боюсь, идиотом сделаю, а ты нам еще признаться должен в убийстве вахтера. Правильно?

Юрьев кивнул головой, желая хотя бы минутной передышки. Его тошнило. Высоковольтные провода в нем вновь загудели в полную силу. Раскрыв рот, Юрьев стал икать, судороги пробегали от живота до горла, пытаясь вывернуть его желудок наизнанку. Майор, взвизгнув, отпрыгнул, и Юрьева вырвало прямо на ковер

– Давай, Серега, бери эту падаль и волоки ее скорее отсюда, пока хозяев нет. Нехорошо, ковер-дорогая штука,-сказал майор озабоченно и хотел еще раз ударить Юрьева, но сдержался, опасаясь, что тот преждевременно отдаст Богу душу.

Усатый сгреб Юрьева в охапку и, не ожидая с его стороны сопротивления, потащил за шиворот к выходу.

На окрестности уже спустились сумерки, и за окном было темно. Лишь на западе сквозь черные кроны сосен еще алела полоска уходящего дня. Лаяли собаки, где-то совсем близко переговаривались по рации охранники - был слышен радиошум и обрывочные фразы...

– А ну, стоять! Пушки на пол!
– срывающимся голосом, почти фальцетом крикнул им кто-то из-за балюстрады второго этажа как раз в тот момент, когда майор взялся за ручку входной двери.

Юрьев медленно поднял голову. Над ними стоял Максим. В руках он сжимал охотничий помповик.

Майор замер и, не снимая ладони с дверной ручки, зло посмотрел вверх. Увидев руку подростка, до дрожи сжавшую цевье, его бледные прыгающие губы, майор, собравшийся было злобно отшутиться, благоразумно бросил свой пистолет под ноги, вытащив его из кобуры двумя пальцами. Усатый замедлил с выполнением команды, но, когда Максим передернул затвор, быстро отбросил свой "Макаров", словно пчелу с лацкана пиджака.