Наконец, очень тихо,- а может быть, это мешала попавшая в уши вода? тог человек сказал:

– Да, мы предполагали, что у вас сложилась такая картина.

– Я была в полосе отравленных ветров. У меня слезает кожа. Все время хочется пить. Я не знаю, насколько это серьезно, но знаю, что должна держаться. Хотя бы ради кошек. Я могу им понадобиться.

– Да.

– Что "да"-то?

– Ну... психосоматические симптомы могут быть очень убедительными.

– Очухайтесь же вы наконец! Была атомная война!

– Хм-м-м,- промычал этот человек. Он намеренно провоцировал меня.

– Ладно,- сказала я.- Давайте теперь послушаем вашу версию. Помоему, вам не терпится ее изложить.

– Ну, мы считаем, что все это из-за вашего разлада с Грегом. И ваших отношений, конечно. Собственничество, рукоприкладство...

Сначала я собиралась ему подыгрывать, однако не смогла удержаться и перебила:

Какой там разлад. Просто взяла лодку, когда началась война.

– Да, конечно. Но у вас с ним... вы считаете, у вас с ним все шло хорошо?

– Не хуже, чем с другими олухами. Он ведь олух, Грег. Он нормальный для олуха. Все совпадает.

– Что значит "совпадает"?

Ну, понимаете, мы затребовали сюда с севера ваши данные. Намечается закономерность. Вы любите ставить все на одну карту. С мужчинами одного типа. Согласитесь, это ведь всегда немного опасно Я не ответила, и он продолжал: - У нас это называется устойчивым синдромом жертвы. УСЖ.

Я решила промолчать снова. Честно говоря, я не поняла, о чем это он. Что он такое плетет.

– Вы всю жизнь любили отрицать, верно? Вы... очень многое отрицаете.

– Да нет, что вы,- сказала я. Это было нелепо. Я подумала, что пора выводить его на чистую воду.- Так что же, по-вашему значит, по-вашему, никакой войны не было?

– Не было. То есть риск был велик. Война и впрямь запросто могла начаться. Но они там как-то разобрались.

– Они там как-то разобрались!
– насмешливо выкрикнула я, потому что это доказывало все. Мое сознание помнило эти слова Грега, которые показались мне тогда такими самодовольными. Мне приятно было кричать, я захотела выкрикнуть еще что-нибудь, и я это сделала.- Пока не поешь в "Би-Джей", говна из тебя не выйдет!
– завопила я. Меня охватило торжество, но тот человек как будто ничего не понял и положил ладонь мне на руку, словно хотел успокоить.

– Правда разобрались. Войну предотвратили.

– Понятно,- ответила я, все еще ликуя.- Так, стало быть, я не на острове?

– Нет, нет.

– Я его себе вообразила?

– Да.

– И лодки, стало быть, тоже не существует?
– Нет, вы плыли на лодке. Но на ней не было кошек.

– Нет, когда вас нашли, с вами были две кошки. Страшно худые. Они едва выжили.

Он хитро делал, что не противоречил мне на каждом шагу. Но это можно было предвидеть. Я решила изменить тактику. Прикинусь растерянной, вызову у него легкое сочувствие.

– Не понимаю,- сказала я, дотягиваясь до его руки и беря ее в свою.Если войны не было, почему я оказалась в лодке?

– Грег,- сказал он с какой-то отвратительной самоуверенностью, словно я наконец признала сто-то Вы бежали от него. Мы замечаем, что люди с устойчивым синдромом жертвы часто испытывают острое чувство вины и обращаются в бегство. А тут еще плохие вести с севера. Они стали для вас предлогом. Вы материализовали свое беспокойство и смятение, перенесли их во внешний мир. Это нормально,- покровительственно добавил он, хотя было ясно, что он так не считает,- Вполне нормально.

– Я тут не единственная устойчивая жертва,- ответила я.- Весь наш полоумный мир - устойчивая жертва.

– Конечно,- он согласился, не слушая.

– Говорили, вот-вот будет война. Говорили, война уже началась.

– Об этом то и дело говорят. Но они там как-то разобрались.

– Значит, стоите на своем. Ну-ну. Так где же, по вашей версии,- я произнесла это слово с ударением,- где меня нашли?

– Примерно в сотне миль к востоку от Дарвина. Вы кружили в лодке на одном месте.

– Кружила на одном месте,- повторила я.- В точности как наш мир.Сначала он говорит, что я наделяю мир своими проблемами, а потом - будто я делаю то, чем, как все знают, этот мир занимается давным-давно. Не слишком убедительно, прямо скажем.

– А как вы объясните, что у меня выпадают волосы?

– Боюсь, это вы сами их рвали.

– А почему слезает кожа?

– Вам пришлось нелегко. У вас был очень сильный стресс. В этом нет ничего необычного. Но все наладится.

– А почему же я очень ясно помню все, что случилось с момента объявления о начале войны на севере до моего пребывания здесь, на острове?