– Может быть,- с сомнением сказал я.- Сдается мне, вы ни разу не играли в гольф. А потом, есть еще и другое.

– Что именно?

– Насчет усталости. Здесь никогда нс устаешь.

– Вас это огорчает?

– Не знаю.

Усталость мы вам организуем.

– Оно конечно,- ответил я.
– Только я уверен, что это будет какаянибудь приятная усталость. Ничего общего с той жуткой усталостью, от которой помереть хочется.

– А вам не кажется, что вы просто капризничаете?
– Ее голос звучал решительно, почти нетерпеливо.- Чего вы хотели? На что надеялись?

Про себя я с ней согласился, и беседа была закончена. Жизнь продолжалась. Эта фраза меня тоже слегка забавляла. Жизнь продолжалась, и я освоил гольф в совершенстве. Еще я занимался самыми разными вещами:

– совершил несколько морских путешествий;

– учился плавать на каноэ, покорять горные вершины и летать на воздушном шаре;

– подвергался всем мыслимым опасностям и уцелел;

– исследовал джунгли;

– присутствовал на судебном процессе (и остался недоволен приговором);

– пробовал быть художником (получалось вовсе не так плохо, как я думал!) и хирургом;

– влюблялся, конечно же, много раз;

– испытал, каково быть последним человеком на Земле (и первым тоже).

Все это не значит, что я бросил делать то, чем занимался с самого начала. Ко мне приходили все новые и новые женщины, и иногда я спал с несколькими сразу; я ел все более редкие и экзотические блюда; я перевстречался со всеми знаменитыми людьми, каких мне удалось откопать в памяти. Повидал, например, всех футболистов, какие только были. Я начал со знаменитых, затем переключился на тех, которые мне нравились, но не были особенно знаменитыми, потом - на средних, потом - на тех, чьи имена я помнил, хотя не помнил, как они выглядят и как играют; наконец я стал заказывать встречи с последними игроками, которых еще не видел,- с противными, неинтересными, грубыми игроками, которые мне ни капли не нравились. Встречаться с ними мне никакого удовольствия не доставляло - в жизни они были такими же противными, неинтересными и грубыми, как на поле,но я хотел оттянуть тот момент, когда все футболисты кончатся. Потом футболисты кончились. Я снова обратился к Маргарет.

– Я повидал всех футболистов, - сказал я. Боюсь, я и в футболе мало что смыслю.

– И сны мне не снятся,- добавил я жалобным голосом.

– Зачем они вам нужны,- ответила она.- Зачем они вам нужны? Я чувствовал, что она как бы проверяет меня, хочет выяснить, насколько я серьезен. Может быть, все это действительно нечто большее, чем трудности привыкания?

– По-моему, я заслужил объяснение,- сказал я - признаюсь, что это вышло у меня чересчур торжественно.

– Спрашивайте что вам угодно.- Она откинулась на спинку своего рабочего стула.

– Понимаете, я хочу во всем разобраться.

– Похвальное желание.- Она говорила со мной как бы немножко свысока, что-ли.

Я решил начать с главного:

– Скажите, это ведь Рай, так?

– О да.

– А как же воскресенья?

– Не понимаю вас.

– По воскресеньям, - объяснил я,- если не ошибаюсь, потому что я здесь не очень-то аккуратно слежу за днями, я играю в гольф, хожу по магазинам, обедаю, занимаюсь сексом и прекрасно себя чувствую.

– Разве это не... замечательно?

– Я не хочу показаться неблагодарным,- осторожно сказал я,- но где же Бог?

– Бог. Вам что, Бог нужен? Вы этого хотите?

– А что, разве важно, хочу я или нет?

– Только это и важно. Значит, вам нужен Бог?

– Честно говоря, я думал совсем по-другому. Честно говоря, я думал, что или он есть, или его нет. И хотел узнать, как оно на самом деле. Я не думал, что это от меня как-нибудь зависит.

– Разумеется, зависит.

– Ох.

– Рай в наши дни демократичен,- сказала она. Потом добавила: - По крайней мере, если вы этого хотите.

– То есть как это - демократичен?

– Мы больше не навязываем Рай людям, сказала она.- Мы прислушиваемся к их нуждам. Если они его хотят, они его получают; а нет, так нет. И к тому же получают именно такой Рай, какой хотят.

– А какого обычно хотят?

– Ну, обычно хотят продолжения жизни, так можно сказать. Только... лучше, сами понимаете.

– Секс, гольф, шоппинг, обед, встречи со знаменитыми людьми и прекрасное самочувствие?
– спросил я, как бы защищаясь.

– Всякое бывает. Но если откровенно, я не сказала бы, что разница так уж велика.

– Не то что в старые времена.

– Ах, старые времена,- она улыбнулась.- Я-то их, конечно, не застала, но вы правы, тогда Рай представлялся людям чем-то гораздо более изысканным.

– А как насчет Ада?
– спросил я.

– Что насчет Ада? Ну, есть он, Ад?

– О нет,- ответила она.- Это была всего-навсего необходимая пропаганда.

– Вот я и засомневался. После встречи с Гитлером.

– С ним многие встречаются. Он тут вроде... туристской достопримечательности, что ли. Ну и как он вам?