Шрифт:
И все дело в том, чего ты хочешь, разве нет? Когда я был моложе, я притворялся, что хочу, или действительно думал, что хочу, множество вещей, просто потому, что этого же хотели другие. Я не утверждаю, что стал старше и мудрее – ну хорошо, лишь чуть-чуть, – но сейчас я знаю, чего хочу и не теряю времени на то, чего я не хочу.
И если вы отвечаете за себя, то не стоит переживать по поводу того, что кто-то еще чего-то хочет. Потому что это тоже отнимает много времени.
Элли: Стюарт не похож на шалашника. Извините, не могу удержаться от смеха, когда я это говорю.
Я спросила его: «Где ты ее повесишь?»
Он переспросил: «Повешу что?»
– Картину.
– Какую картину?
Я посмотрела на него, не веря собственным ушам.
– Ту, что я принесла тебе на прошлой неделе, ту, за которую ты расплатился со мной наличными.
– Ах, эту. Вряд ли я ее повешу.
Он понял, что я жду какого-то объяснения и наконец сказал так:
– Как ты заметила, я не очень похож на шалашника. Если хочешь, можешь взять ее себе.
– Картину? Нет. Это полное барахло.
– Ты говорила, что так бы сказала Джиллиан.
– Ну, я просидела перед этой картиной часов пятнадцать, так что я соглашусь с Джиллиан.
Казалось, он вовсе не был расстроен.
– Так по какой же причине вы хотели чтобы я ее реставрировала?
Он ответил не сразу, так что я добавила, немного саркастично: – Мистер Хендерсон.
– А, ну на самом деле я хотел встретиться, чтобы расспросить тебя о Джиллиан и Оливере.
– И меня никто не рекомендовал?
– Нет.
– Если ты хотел узнать о Джиллиан и Оливере, почему бы просто не спросить их самих? Учитывая, что ты старый друг семьи.
– Это странно. Но я хотел знать, как они живут. На самом деле. Не то, что они мне расскажут.
Он понял, что я не считаю это достаточным объяснением.
– ОК. Джилл и я были женаты.
– Бог ты мой, – я закурила, – Бог ты мой.
– Да. Можно мне тоже закурить?
– Ты же не куришь.
– Нет, но сейчас захотелось.
Он зажег Силк Кат, затянулся один раз и уставился на сигарету с немного разочарованным видом, словно она не решала неотложную проблему.
– Бог ты мой, – повторила я. – Почему же… почему вы расстались?
– Из-за Оливера.
– Бог ты мой. Я не могла придумать что сказать. – И кто об этом знает?
– Они. Я. Разумеется. Мадам Уатт. Ты. Несколько человек, которых я уже много лет не видел. Моя вторая жена. Моя бывшая вторая жена. Девочки не знают. Пока не знают.
– Бог ты мой.
Он рассказал мне все. Рассказал очень прямо, только факты, так, словно читал газету. И не старую газету. Сегодняшнюю.
Оливер: Мой первый конверт с деньгами, пусть даже второй элемент этой насущно необходимой суеты сует, сам конверт, отсутствовал. «Сдельные», как это называют некоторые из моих коллег, были просто всунуты в мою протянутую руку, помните миг божественного прикосновения на фреске в Систинской капелле? Я помнил о своем наиглавнейшем долге – дух Ронсеваля [77] все еще жив во мне – и устремил стопы к дому номер 55. К тому времени как из-за дверей послышалось мягкое пошаркивание Миссис Дайр, подошедшей открыть мне дверь, я уже покаянно преклонил колени. Она посмотрела на меня, но вряд ли во взгляде ее был хотя бы намек на знавание, узнавание, признавание или что бы то ни было.
77
ущелье в Зап. Пиренеях, Испания, где 15 августа 778г. баски, являвшиеся союзниками арабов, уничтожили арьергард франкской армии Карла Великого.
«Одиннадцать двадцать пять, Миссис Д. Лучше поздно, чем никогда, как пишут об этом в мудрой книге».
Она взяла деньги и Etonne-moi! [78] , как Дягилев сказал Кокто – начала их пересчитывать. Потом они потерялись где-то в сумрачной глубине ее кармана. Ее засохшие, припудренные губы медленно разомкнулись. Сейчас последует отпущение грехов для грешника Олли, подумал я.
«Я хочу получить проценты за десять лет», – сказала она. «Сложные проценты». Потом она закрыла дверь.
78
фр. – удиви меня
Эй, а ведь жизнь полна пошлых сюрпризов! Миссис Д – ловкая сквалыга, вы только подумайте! Я поскакал по дорожке прочь от ее дома как эльф, порхающий от цветка к цветку.
Вам не кажется, что нам стоит пожениться?
Хотя я вроде уже женат?
Джиллиан: Кое-что из того, чему я всегда старалась научить девочек, это что нет ничего особенно хорошего или похвального в том, чтобы хотеть чего-то. Конечно, я не говорю этого прямо. На самом деле я часто вообще не говорю на эту тему. Лучше всего дети усваивают тот урок, которому научились самостоятельно.
На меня произвело сильное впечатление, когда я увидела в первый раз – это было с Софи – как сильно ребенок может хотеть получить что-то. Мне случалось обращать на это внимание и раньше, до того как родились девочки, но лишь мимоходом. Вы знаете, как это бывает – вот вы приходите в магазин, а там задерганная мамаша с парой детишек, которые хватают то одно, то другое и кричат: «хочу», а мать отвечает «положи на место» или «в другой раз», или «у тебя уже полно чипсов», или, очень редко, «хорошо, положи в корзину». Подобные сцены всегда напоминали мне довольно примитивное испытание силы воли, и в то время я считала дурное воспитание виной тому, что дети ведут себя подобным образом на людях. Я была так самодовольна. И еще так наивна.