Шрифт:
Развитие, положительно согласующееся (при всех – повторим – реальных сложностях и коллизиях) с первым процессом, есть, в нашем понимании, нормальное. Путь развития, увлекаемый вторым вектором, рассматривается, соответственно, как отклоняющийся или аномальный. Если эти общие рассуждения (а речь сейчас – вновь подчеркнем – о самых общих философско-методологических обоснованиях) ограничить, упростить и представить в обсуждавшихся выше понятиях, то можно сформулировать следующие предварительные определения.
Нормальное развитие – это такое развитие, которое ведет человека к обретению им родовой человеческой сущности. Условиями и одновременно критериями этого развития являются: отношение к другому человеку как к самоценности, как к существу, олицетворяющему в себе бесконечные потенции рода «человек» (центральное системообразующее отношение); способность к децентрации, самоотдаче и любви как способу реализации этого отношения; творческий, целетворящий характер жизнедеятельности; потребность в позитивной свободе; способность к свободному волепроявлению; возможность самопроектирования будущего; вера в идеальные цели и осуществимость намеченного; внутренняя ответственность перед собой и другими, прошлыми и будущими поколениями; стремление к обретению сквозного общего смысла своей жизни.
Обычно оппозицией норме должно являться суждение о патологии. Но, как гласит старая истина, природа не делает скачков, между условными полюсами «нормы» и «патологии» находится обширное поле отклонений, аномалий развития. Поэтому правильнее, на наш взгляд, сформулировать общее представление об аномалиях, имея в виду, что лишь в крайних своих вариантах они переходят в выраженные патологические явления. Тогда аномальным, отклоняющимся от нормального является такого рода развитие, которое ведет человека к отъединению, отрыву от его всеобщей родовой сущности. Условиями и одновременно критериями такого развития следует считать: отношение к человеку как к средству, как к конечной, заранее определимой вещи (центральное системообразующее отношение); эгоцентризм и неспособность к самоотдаче и любви; причинно обусловленный, подчиняющийся внешним обстоятельствам характер жизнедеятельности; отсутствие или слабую выраженность потребности в позитивной свободе; неспособность к свободному волепроявлению, самопроектированию своего будущего; неверие в свои цели и возможности; отсутствие или крайне слабую внутреннюю ответственность перед собой и другими, прошлыми и будущими поколениями; отсутствие стремления к обретению сквозного смысла своей жизни.
Сразу отметим, оговорим известные ограничения. Прежде всего – любые итоговые определения в области методологии и философии психологии неизбежно преломляют, сжимают, угрубляют предварительные рассуждения и контексты, поэтому почти всегда вызывают неудовлетворение у самого автора и желание предупредить читателя, чтобы он воспринимал их как достаточно условные опознавательные знаки представленной концепции, но отнюдь не как ее полное, однозначное отражение.
Далее следует учесть, что мы исходили из принятой в данной работе логики рассуждений – найти признаки нормального развития и, лишь исходя из них, понять общую суть аномалий как собственно отклонений, отступлений от этого развития [82] . Речь, прежде всего, не о состояниях, а о тенденциях, характере устремлений, то есть не о месте пребывания, некой изолированной от других колонии, стоянке под вывеской «норма» (или «аномалия»), где все, кто туда прибыл и обитает, раз и навсегда стали «нормальными» (или – напротив – «аномальными»). Речь о движении, пути, полном преткновений, риска, возвратов, падений и сложностей, в котором главное – при всех возможных отклонениях – выбор направления и отстаивание, верность ему. Поэтому, в частности, важен не сам по себе перечень выделенных в предыдущем параграфе признаков, критериев, сущностных атрибутов развития человека (их можно дополнять или корректировать), а то – ухватывают ли, высвечивают ли они пунктир общего направления пути.
82
Закрепившийся со времен Фрейда подход – обратный: изучение явных аномалий, патологии, специфики отклонений и понимание при этом нормы либо как отсутствия крайностей, либо как некоего приемлемого баланса отклонений, их удачной компенсации, не препятствующей адаптации индивида к социуму. Что касается непосредственных исследований тех или иных аномалий, то они, как правило, в очередной раз подтверждают старую истину, что «здоровье – одно, а болезней много», неисчислимы виды, подвиды и вариации психических уклонов и извращений. Кроме того, при внимательном анализе всегда можно обнаружить отнюдь не одни только признаки ущерба, негативные отклонения и симптомы, но и присущие каждой аномалии позитивные, лишь ее отличающие характеристики или их особое, специфическое сочетание. Всякое развитие не может быть лишь цепью потерь и ущербов, но обязательно и обретений, новообразований. Другое дело – какого рода эти обретения в аномальном развитии, какую роль они играют в судьбе человека, к каким поступкам и действиям приводят. (Некоторые иллюстрации к сказанному читатель найдет в гл. V и VI.)
Надо оговорить также, что предложенные подходы были впервые опубликованы в первом – как русском, так и американском – издании этой книги (Братусь Б. С. Аномалии личности. М.: Мысль, 1988; Bratus B. Anomalies of Personality. Paul M. Deutsch Press. Orlando, Florda, 1990) и с тех пор автор, наряду со знаками солидарности и согласия, удостаивался и критических замечаний. Наиболее часто повторяющимся было, пожалуй, следующее: исходные для нормального развития человека критерии (то есть те, что призваны соответствовать, отвечать понятию «человек») надо было сделать попроще, статистически вероятнее для большинства (дело иногда доходило даже до курьезов – личных обид некоторых оппонентов: что же, мы, выходит, не норма, а автор сам-то на себя пусть посмотрит – так ли уж он соответствует своим же выводам и т. п.) [83] .
83
В данном случае под сомнение ставилась необходимость (нормальность) очевидного – приведение предмета в соответствие с понятием о нем (другое дело, что можно изменить имя, понятие и тогда изменятся ожидания, требования к предмету). Никто, по-видимому, не будет возражать, что слон, например, должен быть слоном, чтобы им называться, а не бегемотом (мол-де на сегодня сойдет и так). Впрочем, эмоциональный накал возражений вполне объясним. Слон является слоном по рождению, он – скажем так – обречен быть слоном. У человека – обретение себя и своего понятия не гарантировано, ибо требует – как мы видели – постоянной внутренней работы, творчества, ответственности, выбора, поиска смысла и т. п. Лишнее напоминание об этом многим ли понравится?
Что касается упреков в излишней завышенности, идеалистичности, отвлекающей от задач реальности и достижения земных успехов, то (как уже показывалось выше, в частности, при анализе веры) для достижения некоторого результата сложной жизненной деятельности совершенно недостаточно стремиться к нему как таковому, но стремление должно обязательно перехлестывать, превосходить этот результат, быть тем самым больше, выше («иллюзорнее», «идеалистичнее») его [84] . Отсюда известная завышенность («идеалистичность») – отнюдь не украшательство и блажь, не имеющие отношения к суровой правде жизни, но ориентир, указывающий (пеленгующий) главное направление в меняющихся и часто столь противоречивых обстоятельствах судьбы.
84
Первая попавшаяся иллюстрация – слова Вильяма Блейка: «Ты никогда не будешь знать достаточно, если не будешь знать больше чем достаточно». Или – недавно услышанный парафраз этой мысли: «В сущности, достаточно в жизни прочесть не более пяти-шести книг. Но чтобы их найти, надо прочесть сотни».
Здесь многое (по крайней мере, мне как автору, но, надеюсь, и уважаемому читателю) проясняет замечательный по простоте и силе образ соотнесения идеального устремления и реального результата, который дал Л. Н. Толстой при обсуждении картины Н. К. Рериха «Гонец». Он (видимо, не столько о самой картине, сколько в жизненное напутствие молодому тогда художнику) сказал: «Случалось ли в лодке переезжать быстроходную реку? Надо всегда править выше того места, куда вам нужно, иначе снесет. Так и в области нравственных требований надо рулить всегда выше – жизнь все снесет. Пусть ваш гонец очень высоко руль держит, тогда доплывет» [85] .
85
Цит. по: Рерих Н. К. Из литературного наследия. М., 1974. С. 109.
Представим сказанное в виде простой схемы:
Схема 1.1
Река бытия, жизни с ее сильно сносящим течением к низшему, субъект (А) и цель (В), которую он хочет достигнуть. Парадокс состоит, однако, в том, что добросовестно (без всякого там «идеализма») устремляясь к этой цели, он ее достигнуть, несмотря на все усилия, не сможет и окажется ниже (например, в точке D), подчас много ниже того, к чему стремился. Чтобы на самом деле достичь намеченного, он должен ставить куда более высокие, превосходящие цели (в данной схеме точку С).