– Вот! – выдохнула Поллианна, поспешно выдергивая розовую гвоздику из стоящей рядом вазы и втыкая ее в темные волосы, там, где цветок, по ее мнению, должен был произвести наилучшее впечатление. – Теперь мы готовы и можно на нас посмотреть! – И она с торжеством протянула зеркальце.

– Хм! – проворчала миссис Сноу, внимательно глядя на свое отражение. – Я больше люблю красные гвоздики, да, впрочем, все равно она завянет еще до вечера, так что какая разница!

– А я думаю, вы должны радоваться, что она завянет, – засмеялась Поллианна, – потому что тогда вам будет приятно воткнуть новую. Мне очень нравится, когда у вас так взбиты волосы, – закончила она, удовлетворенно взирая на свою работу. – А вам?

– Хм-м, может быть. Но… это не продержится долго, потому что я все время ворочаюсь в постели с боку на бок.

– Конечно нет… но я этому тоже рада, – кивнула Поллианна невозмутимо, – потому что тогда я смогу снова их уложить. К тому же, я думаю, вы можете радоваться, что они черные… Черные лучше выделяются на фоне белой подушки, чем светлые, как, например, мои.

– Может быть, но я никогда не ценила черные волосы – в них так рано заметна седина, – возразила миссис Сноу. Она говорила раздраженно, но по-прежнему держала перед собой зеркальце.

– А я так люблю черные волосы! Я была бы очень рада, если бы была брюнеткой, – вздохнула Поллианна.

Миссис Сноу опустила зеркальце и раздраженно обернулась:

– Не была бы ты рада… если бы была на моем месте! Ты не радовалась бы… черным волосам, да и ничему другому… если бы тебе пришлось лежать здесь весь день, как мне!

Поллианна сдвинула брови, напряженно размышляя.

– Да, это было бы трудно… найти что-нибудь в этом случае… – размышляла она вслух.

– Что найти?

– Найти чему радоваться.

– Чему тут радоваться, когда лежишь больная в постели целыми днями? Тут, скажу тебе, радости мало, – сердито заявила миссис Сноу. – Если ты другого мнения, то сообщи мне, чему я должна радоваться. Будь так добра!

К безграничному удивлению миссис Сноу, Поллианна вскочила на ноги и хлопнула в ладоши.

– О, отлично! Это будет трудно, правда? Сейчас мне уже пора уходить, но я всю дорогу буду думать и думать, и, может быть, в следующий раз я смогу это сказать. До свидания. Мне было очень приятно у вас в гостях. До свидания, – повторила она, переступая порог.

– Ну и ну! Но что она хотела этим сказать? – воскликнула миссис Сноу, глядя вслед посетительнице.

Она снова и снова поворачивала голову, держа в руке зеркальце и критически глядя на свое отражение.

– Эта девчушка умеет обращаться с волосами… бесспорно, – бормотала она себе под нос. – Честное слово, я даже и не подозревала, что они могут выглядеть так красиво. Но все равно, какой от этого прок? – вздохнула она, уронив маленькое зеркальце на постель и раздраженно поворачивая голову на подушке.

Немного позднее, когда Милли, дочь миссис Сноу, вошла в комнату, зеркало все еще лежало на постели, хотя теперь было тщательно спрятано от чужих глаз в складках одеяла.

– О, мама… штора отдернута! – воскликнула Милли, с удивлением переводя взгляд то на окно, то на гвоздику в волосах матери.

– Ну и что из того? – отрезала больная. – Не должна же я всю жизнь сидеть в темноте из-за того, что больна!

– Н-нет, конечно нет, – поспешила согласиться Милли, берясь за бутылку с лекарством. – Только… Ты сама хорошо знаешь, что я так долго старалась уговорить тебя впустить в комнату хоть немного света, но ты не соглашалась.

Миссис Сноу молча теребила кружево на своей ночной рубашке, потом наконец заговорила ворчливо:

– Думаю, что хоть кто-нибудь мог бы догадаться подарить мне новую ночную рубашку… вместо бараньего бульона… для разнообразия!

– Но… мама!

Неудивительно, что от растерянности у Милли перехватило дыхание. У нее за спиной в ящике комода лежали две новые ночные рубашки, надеть которые она несколько месяцев безуспешно уговаривала свою мать.

Когда Поллианна в очередной раз встретила Мужчину, шел дождь. Тем не менее она приветствовала его радостной улыбкой.

– Сегодня не так приятно на улице, правда? – воскликнула она весело. – Я, впрочем, рада, что дождь идет не всегда!

На этот раз Мужчина даже ничего не проворчал и не повернул головы. Поллианна решила, что конечно же он не слышал ее. Поэтому в следующий раз (а случилось это на другой день) она заговорила громче. Она сочла это совершенно необходимым, потому что Мужчина шагал, заложив руки за спину и устремив глаза в землю, что казалось Поллианне нелепым перед лицом великолепного солнечного света и свежего, чистого после дождя утреннего воздуха. В этот день она в качестве особого поощрения получила разрешение на утреннюю прогулку.