– Домик, миленький, не исчезай!
– заплакала Мейми. Она упала на колени, потому что теперь домик был не больше катушки для ниток. Но едва Мейми протянула к нему ладошки, сугробы зимнего Кенсингтонского Сада сомкнулись. Вокруг не было ничего, кроме гладкого, не тронутого следами снежного покрывала.

Мейми с досады принялась топать ножками (она знала, что это недопустимое поведение, но ведь рядом не было никого, кто мог бы НЕ ДОПУСТИТЬ!). Потом она уткнулась лицом в ладони и горько заплакала. Поскольку горе ее было БЕЗМЕРНО, то и плакать она собиралась как минимум ВЕЧНОСТЬ. Но вдруг она услышала чей-то сочувственный голосок:

– Не плачь, маленький человечек, не надо...

Она обернулась. Слезы, которые она намеревалась лить вечно, мгновенно высохли. Перед ней стоял прекрасный маленький мальчик, глаза у него были странные и ясные, как звезды. Кудри нежные и спутанные, как ветви ветел на ветру. Руки у него были в цыпках. Мейми видела этого мальчика первый раз в жизни, но знала его всегда.

Это был Питер Пен.

Конечно, Мейми слегка растерялась. И даже чуточку испугалась. Ее, в общем-то, легко понять.

Но Питер Пэн не знал, что такое страх.

– Я надеюсь, вы хорошо провели сегодняшнюю ночь?
– любезно поинтересовался он. Впрочем, в этом он нисколько не сомневался, ибо феи уже успели ему все уши прожужжать про свой замечательный домик.

– Спасибо, - не уступила ему в вежливости Мейми, - мне было очень уютно и тепло, а вот ты...
– она поглядела на голенького Питера и поежилась, - ты, наверное, умираешь от холода?

"Холод" было одно из тех слов, которые Питер начисто позабыл. Поэтому он ответил уклончиво:

– Я думаю, что нет, хотя могу и ошибаться. Видите ли, мое образование оставляет желать лучшего. Собственно говоря, я ведь даже не мальчик, в строгом смысле этого слова. Соломон говорит, что я - Ни то Ни се, типичный представитель Серединки- Наполовинку...

– Так вот, оказывается, как это называется, - задумчиво произнесла Мейми.

– Не подумайте только, что это мое имя, - поторопился объяснить он, зовут меня Питер Пэн.

– Да, конечно, - согласилась она, - я знаю это. Кто же этого не знает?

Вы себе даже представить не можете, как приятно было Питеру, что люди по Ту Сторону Ворот знают о нем. Это так понравилось нашему Серединке-Наполовинку, что Мейми пришлось битый час расписывать, КАК и ЧТО ИМЕННО знают люди о Питере Пэне. Все это время они сидели на поваленном дереве, причем Питер старательно очистил от снега место для Мейми,а сам плюхнулся прямо в сугроб. Бедняжка Мейми! Она дрожала от одного вида Питера.

– Давай обнимемся, тебе сразу станет теплее, - сказала Мейми.

– А как это?

Мейми показала, и Питер не без удовольствия последовал ее совету. Так они и сидели посреди притихшего, предутреннего Сада - крепко обнявшись и мило болтая. Питер нашел, что люди действительно много о нем знают, но увы!
– их сведения несколько устарели. Они были, как минимум, столетней давности! Например, люди не знали, что Питер летал к своей маме, а та отгородилась от него. Тем не менее, рассказывать об этом Мейми он не стал, потому что до сих пор еще чувствовал себя уязвленным.

– Все ли знают, что я играю в человеческие игры, почти совсем как настоящий мальчик?
– раздуваясь от гордости, спросил Питер.

Но когда он поведал Мейми, КАК ИМЕННО он это делает - как запускает обруч в Круглый пруд, как играет в прятки, что делает с ведерком, - Мейми ПРОСТО УЖАСНУЛАСЬ!

– Все правила, по которым ты играешь, ну ни капельки не похожи на настоящие, - вытаращив глаза, прошептала она.
– Настоящие мальчики играют совсем по-другому!

Несчастный Питер издал короткий горестный стон и разразился бурными слезами. Мейми почувствовала себя не только гадкой, заносчивой и невоспитанной девочкой, но еще и совершенно несчастной. Она протянула всхлипывающему Питеру свой носовой платок. Слезы его тут же высохли, и он начал с неподдельным интересом изучать занятную вещицу. Тогда Мейми показала ему, как этим пользоваться, промокнув по очереди оба своих глаза. "Теперь ты", - подбодрила она Питера. Но вместо того, чтобы вытереть свои глаза, Питер осторожно утер глаза Мейми, а она сделала вид, что именно это и имела в виду.

Умирая от жалости к Питеру, девочка решилась на самую боль- шую жертву. Она некоторое время ковыряла носком ботинка снег, потом, чтобы скрыть смущение, откашлялась и произнесла:

– Если хочешь, я могу подарить тебе поцелуй.

Питер когда-то знал, что такое "поцелуй", но он уже очень давно позабыл, что означает это чудесное слово. Поэтому, вежливо сказав "спасибо", он протянул руку, думая, что она собралась что-то туда положить. И вот тут-то Мейми слукавила - не потому, что побоялась обидеть Питера, а просто постеснялась сказать ему правду. С прелестной, свойственной лишь женщинам хитринкой, она вручила Питеру наперсток, по странной случай- ности оказавшийся у нее в кармане: "Вот он, поцелуй".