Может так случиться, что время от времени на нашем пути встретится дикобраз или броненосец, может быть, даже мы повстречаемся с муравьедом или анакондой, или одиноким ягуаром. Гораздо сложнее найти какого-нибудь оленя, косулю, лисицу или кабана. На берегах рек обитают игуаны и капибары, некогда селившиеся здесь большими колониями, но из-за безжалостного и неумолимого их истребления индейцами, которые считают этих животных деликатесом, популяция стремительно сокращается. На вершинах деревьев живут обезьяны, особенно обезьяны-ревуны, «белолицые» обезьяны капуцины, пауки «черная вдова», но их колонии не настолько многочисленны, как в Амазонии.

Это и есть тот регион, куда я собираюсь перевезти животных, находящихся на грани вымирания в Африке. И может так случиться, что это будет первым шагом на пути заселения Южной Америки видами, какие хоть никогда не обитали здесь раньше, но, тем не менее, не существует причин, по которым они не смогут жить в этих местах в будущем.

Если мы хотим, чтобы к середине следующего века наши потомки смогли восхищаться слонами, жирафами или гиппопотамами, то добиться этого можно, лишь переселив животных в амазонскую сельву или на просторы Великой Саванны. По-другому не получится, теми темпами, какими мы истребляем их сейчас, они будут знать об этих животных приблизительно столько же, сколько мы знаем про птицу додо или про мамонта.

Завершив свой визит на ранчо «Ато Масобрио», а, следовательно, причина моего пребывания в Пуэрто-Ордаз была исчерпана также, я, тем не менее, не смог воспротивиться соблазну пройти снова вдоль тех рек, через те поселки и леса, где бродил когда-то, почти восемь лет назад, охваченный алмазной лихорадкой, с одной лишь целью – найти своих старых друзей, которых оставил, когда вынужден был уехать.

Нашему пилоту, Педро Вальверде, эта идея пришлась по сердцу, и он заверил меня, что и сам он, и его самолет находятся в полном моем распоряжении и готовы доставить меня в любой уголок, лишь бы хватило горючего и по пути не произошло чего-нибудь непредвиденного. И так как в Гайане отсутствует понятие времени, понятие расстояния и никто никуда не спешит, то я решился начать мои поиски.

– Скорее всего, вы найдете их в местечке Пауль, – сказал он. – Недавно там обнаружили залежи алмазов, самые большие, какие удалось найти за последние годы.

И так, не тратя время на понапрасну на размышления, мы полетели на юг. Под крылом пронеслась плотина и большое озеро Гури, и спустя час, следуя все время вдоль русла реки Карони, мы увидели перед собой отвесные утесы Тепуи, скалистые плато, поднимающиеся над Великой Саванной, словно гигантские замки. С вершины одного из таких утесов, Ауянтепуи, низвергается впечатляющий водопад, самый высокий в мире, около тысячи метров от вершины до основания, названый «Прыжок Ангела». Где-то, приблизительно посередине, поток исчезает, испаряется, превращаясь в облако из крохотных капелек воды, которое позже, внизу, конденсируется и дает начало реке Каррао, одному из притоков Карони, в русле которой было найдено множество алмазов.

Действие своего знаменитого романа «Затерянный мир» Конан Дойль разворачивает не где-нибудь, а именно на вершинах этих утесов Тепуи. И на самом деле, не так уж и невероятно, что какое-нибудь небольшое животное, неизвестное до сих пор, продолжает обитать там, в изоляции от прочего мира, с того самого времени, когда в Третичном периоде эти Тепуи резко поднялись над равниной.

В 1936 году американский пилот Джимми Ангел открыл этот водопад, который теперь носит его имя. Спустя несколько лет, он попытался приземлится на своем самолете на вершине Ауянтепуи, и, в общем-то, это ему удалось, вот только колеса самолета увязли в грязи и он перевернулся, пришлось ему оставить самолет там же. Он сумел спуститься с того утеса, но спустя некоторое время умер и был похоронен рядом со своим любимым водопадом. Чуть позже пара искателей приключений из Северной Америки, уверенные, что Джимми оставил наверху целое состояние в виде найденных им алмазов – легенда, которая до сих пор живет в тех местах – также попытались приземлиться там же, на вершине, но с тем же результатом – они разбились. Останки обоих самолетов так и остались лежать на вершине Тепуи, и их можно рассмотреть, пролетая над этим местом.

Облетев Ауянтепуи несколько раз на предельно малой высоте, Вальверде наконец-то показал настоящее мастерство в пилотировании, направив наш самолет в устье каньона, между двух его стен, что начинается с южной стороны, и этот полет был самым впечатляющим, самым невероятным, какой мне пришлось испытать в своей жизни. Расстояние между теми стенами, словно обрезанными гигантским ножом, составляет менее ста метров, а глубина достигает тысячи метров. Казалось, что деревья, растущие на склонах, летят прямо на нас. Валверте уменьшил обороты, и двигатель поперхнулся раза четыре или пять, словно собирался остановиться совсем. Собственно говоря, у любого человека есть право признаться в том, что он когда-то испытывал страх, вот и сейчас я должен сознаться, что в тот момент почувствовал, словно бы железная рука сжала мне горло, сердце и одновременно схватила за живот.

Наш самолетик больше походил на лист бумаги, который крутился и скользил вниз, преследуемый мощными воздушными потоками, что циркулируют в том ущелье и, честно сказать, я не думал, что у нас есть хоть какая-нибудь надежда выбраться оттуда.

Однако, почти у самой земли, Валверте прибавил обороты, выровнял нос самолета и, повернув налево, обогнув угол уступа, мы вылетели прямо к водопаду «Прыжок Ангела», который возник перед нами так близко, такой величественный, низвергающийся прямо с неба, и капли воды покрыли все стекло кабины. До сих пор точно не помню, как нам удалось набрать высоту и выбраться оттуда. Единственно, что помню – это чувство страха и одновременно… восторга, которые переполняли меня во время всех этих виражей, что больше напоминали «русские горки».

Когда мы уже оставили позади каньон и летели дальше, Вальверде улыбался, хотя и было заметно, как он слегка побледнел. Позже, все же, сознался, что тоже ощутил это странное чувство из смеси страха перед каньоном Ауянтепуи и одновременно притяжения к нему, и что он уже пролетал через каньон четыре раза, и был уверен, что когда-нибудь все-таки разобьется о его дно. Потом показал мне на небольшую площадку на расстоянии в пару километров, где виднелся скелет разбившегося там самолета.

– Этих каньон тоже приманил, – прокомментировал он, – и вот они – все погибли.