Тамара побелела от страха и вжалась в кресло, будто решилась с ним срастись.

– Что ты себе позволяешь! – Верховный резко подскочил с кресла и треснул кулаком по столу так, что все находившиеся на нем бумаги разлетелись в разные стороны. – Мало того, что ты скрыл от нас ведьму, так теперь еще и пришел сюда угрожать нам?

– Ваша преосвященство, - почти выплюнув прошипел Яр, - она слабая ведьмочка, никого за всю жизнь не убившая. Ей всего двадцать. Вы теперь и детей обезглавливаете?

– Эти дети, как ты выразился, вырастают во взрослых, которые предавшись черной стороне своего дела пытают и убивают невинных. Да что я тебе объясняю, ты и сам об этом знаешь не понаслышке. Или напомнить тебе, кто убил твою мать?

Направив на Верховного полный ненависти взгляд, Яр сжимал и разжимал кулаки, сдерживая себя, чтобы не вцепится тому в глотку. Тамара же навострила ушки услышав новую информацию.

– Моя мать тут не при чем. Я в сотый раз прошу забыть о ней и не упоминать в наших разговорах.

– Не при чем значит? Может по твоей теории все ведьмы белые и пушистые? Может нам закончить охоту и уйти на пенсию? И пусть весь мир летит к чертям?

– Я не говорил об этом! Да, среди них много тех, кто перешел черту и использует магию не во благо, а во вред, но это не значит, что я, как слепец, всех под одну гребенку гребу. Вольга никому и никогда не причинит вреда.

– Откуда ты знаешь Яромир, - тут уже вмешалась Тамара, - я ей долго ключи от квартиры выдавала, так она зло смотрела и что-то про себя шептала, и у меня в тот же день ноготь сломался. Никогда не ломались, а тут на тебе. Может и мелочь, но с мелочей все начинается.

Приняв тот факт, что в этом дремучем средневековом царстве, с их укоренившимися устоями, которые не пошатнуть, и даже пытаться не стоит, кому-то что-то объяснять – себе дороже, Яр шумно выдохнул и сказал:

– Понимаю, что вас не переубедить, но именно эту ведьму я сейчас же забираю с собой.

Верховный подал знак стоящему у двери стражу, тот подвинулся и на передний план выступило еще пять таких же амбалов с топорами в руках.

– Ты никого с собой не заберешь. Приговор для ведьмы вынесен и пересмотру не подлежит. Это слово Верховного. Кроме того, ты. Яромир Павлов, по закону «Святого отдела» обвиняешь в утаивании информации от своих братьев и неподчинении Его Преосвященству Верховному инквизиции, что карается заточением в темнице сроком на десять лет.

Тамара громко ахнула и схватилась за сердце, а Яра окружило шестеро человек, заломили руки за спину и поставили на колени. Проделали все очень быстро, и этому можно было бы удивится, учитывая, что они имеют дело с главным стражем, но все объясняется очень просто - Павлов не сопротивлялся.

– Ваше условие, Верховный, - процедил он сквозь зубы.

– Умный мальчик. Ты можешь искупить вину, если собственноручно обезглавишь ведьму, а мы всем отделом полюбуемся на это через камеру видеонаблюдения, - ухмыльнулся Верховный.

– А если я соглашусь и сбегу с ней?
– Уточнил Яр.

– Не советую даже мечтать об этом. Из подвала выхода нет. а за дверью вас будут ждать стражи и поверь, они будут хорошо вооружены и беспощадны. Выбирай, ее жизнь или твоя? Она все равно умрет, не от твоей руки, так от чьей-то еще из стражей, а вот тебе десять лет гнить в темнице ой как не понравится.

Закрыв глаза Яр мысленно около минуты сражался сам с собой и, медленно выдохнув, наконец, произнес:

– Хорошо, я согласен.

– Великая богиня Селена, хоть бы в этом проклятом подвале зачухлый домовой какой показался и ножку почесал, - не в силах терпеть чуть ли не орала я, прекрасно осознавая, что услышать меня тут могут лишь тараканы да крысы.

Только этого мне не хватало, они же здесь не водятся? Ведь нет же? Об этой перспективе я еще не думала, иначе смерть от разрыва сердца мне была бы обеспечена. С другой стороны, Верховному не достанется моя светлая головушка, что тоже неплохо.

– Эй, тараканчикиии, крыскиии, выходите! – Вроде никого не видно.

Висела я на стене уже несколько часов, от чего все члены затекли так, что почти не чувствовались. Чтобы восстановить кровообращение ушло бы еще столько же времени, не меньше, но кто же меня отсюда снимет? Точно не эти изверги. А на какое чучело я сейчас похожа и говорить не приходится. Юбка с майкой все в каких-то черных пятнах, ноги и руки в синяках и порезах, волосы свалялись в огромный, не поддающийся расчесыванию, ком, и это, не говоря еще про размазанную помаду и потекшую, из-за плача, тушь. Ну вылитый шут гороховый, колпак бы еще на голову, да бубенцы.