Одноклассник согласился, но предупредил, что я ни при каких обстоятельствах не должна упоминать его имя и вообще разглашать источник. Это меня вполне устраивало.

Но сегодня, хоть я и ждала звонка, но раздался он все-таки не вовремя.

Теперь мне придется звонить Насте, а после вчерашней ссоры не очень хотелось это делать. Но я должна предупредить ее.

Наверное, вообще лучше всего написать заявление об утере паспорта или о его порче и получить новый, с другими данными, чтобы совсем уж выкрутиться из ситуации.

Мысленно я вдруг представила, что сейчас мне придется объяснять подруге каждую мелочь, каждую деталь вплоть до порядка действий, а на это нет времени, да и сил, признаться, тоже нет – мне предстоит серьезная встреча, от которой многое для меня зависит.

Но звонить пришлось.

Настя обладала довольно уникальной способностью не вставать в позу, если после ссоры я звонила ей первой, а вести себя так, словно ничего не произошло.

Это сильно облегчало наши отношения – я в ответ поступала ровно так же. Это ведь очень ценное качество – не лелеять свою обиду, не раздувать угли потушенного костра, а просто перешагнуть и пойти дальше, не держа за пазухой никаких камней.

Так случилось и сегодня, более того – Настя удивила меня тем, что признала свою вину, правда, уже не в разговоре, который я свернула, так как время поджимало, а в сообщении, полученном мною уже в машине.

– Кто это тебе написывает? – поинтересовался сидевший рядом со мной в такси Захар.

– Жена твоя.

– Ты на нее, Стаська, не обижайся, – с какой-то обреченностью в голосе попросил он. – В последнее время Настя совершенно невменяемая стала, чуть что – истерика, слезы, лекарства. Обвиняет все и вся в своих неудачах.

– Тебе, чувствую, сильнее всех достается? – сочувственно заметила я, похлопав его по руке.

– Конечно. Я – первый враг. Ничего не могу, ничего не умею, вечно занят, денег мало приношу. По вечерам на радио пропадаю, ночами книгу пишу, днем то встречи, то поездки какие-то. А она все время одна.

– Слушай, половина страны так живут – ничего, не поубивались.

– Ты, Стася, в другой среде выросла. А Настя с молодости оказалась в кругу людей богатых, вращалась в денежных сферах…

– И потому решила, что она равна этим олигархам, – подхватила я. – А они общались с ней на равных только потому, что в тех кругах не принято свысока разговаривать с обслуживающим персоналом. Ну, кто она была? Имиджмейкер! Я тебя умоляю… она ведь талантливый журналист, какого же черта ее понесло в такие дебри? Она на курсе входила в тройку лучших, сразу на работу устроилась в хороший журнал – ну, по меркам региональных СМИ. Так зачем было лезть туда, где сразу было понятно, что она надолго не задержится?

Захар молча передернул плечами.

Я спохватилась – именно он в свое время уговорил Настю бросить должность заместителя главного редактора в журнале и перейти в пресс-службу одного из местных чиновников.

Там ее заметил владелец металлургического комбината, пригласил поработать над его образом и речью, потом еще и еще кто-то…

Конец ознакомительного фрагмента.