— А ты знаешь, где он? Лабиринт? — спросила Адель.

— Теперь уже никто не знает. Но я знаю упражнения, с помощью которых можно обуздать злого духа внутри себя, взять его под контроль своего разума, и, если он там один, то этого будет вполне достаточно.

— Что они из себя представляют? — забеспокоилась Адель.

— Что-то вроде медитации, ничего страшного, — улыбнулась Регина. — Но мы должны со Стефанией остаться только вдвоем, ты будешь только мешать.

— Я не буду мешать, тихонечко посижу в уголке, и все, — запротестовала девушка.

— Да, Адель присматривает за мной, — вступилась за подругу Стефа. — С ней мне будет только спокойнее.

— Об этом не может быть и речи, — начала раздражаться Регина. — Ты будешь слышать лишнее дыхание, лишнее сердцебиение, и не сможешь сосредоточиться. Это слишком серьезное дело. Если вы мне не доверяете, лучше вообще не начинать!

Регина слишком завелась, очевидно было, что спорить с ней бесполезно. Пришлось сдаться. Стефа ушла за ней на второй этаж. Бутч снял с одного из диванов, покрывавший его пыльный кусок целлофана, и Адель смогла комфортно устроиться в ожидании, когда они закончат. Ждать пришлось долго, отвлечься было нечем, она не заметила, как снова уснула.

Адель проснулась оттого, что ощутила странный дискомфорт. Теплый и мокрый, как будто какая-то собака тихо подкралась к ней, пока она спала, и начала лизать ее руку, так удобно свесившуюся с подлокотника дивана. С изумлением девушка открыла глаза, но увидела не доброе домашнее животное, а дворецкого Бутча. Он сидел на корточках рядом с нею и с закрытыми глазами самозабвенно занимался тщательным облизыванием ее пальцев. Зрелище было настолько несуразным, что она даже не сразу среагировала. Бутч полностью был сконцентрирован на этом своем занятии. Очевидно, мужчина получал от этого свое извращенное удовольствие, чего нельзя было сказать об Адель. Она с отвращением отдернула руку. Бутч было потянулся следом, сильно высунув язык из полуоткрытого рта, потом непонимающе открыл глаза и встретился взглядом с Адель.

Этот взгляд был удивительно холодным и спокойным. Поняв, что ему больше ничего не светит, Бутч с пренебрежением отвернулся, поднялся с пола и пошел в другую комнату.

Адель с опаской следила за его неспешным движением, пока он не скрылся за дверью. Обслюнявленную руку она все это время держала на весу. Хотя та быстро высохла, но все еще доставляла сильное психологическое неудобство.

Отставив в сторону оскверненную конечность, Адель встала с дивана и пошла искать ванную комнату.

Кроме большого зала, где Бутч оставил гореть несколько тусклых ламп, в остальной части большого дома было совсем темно, так что Адель приходилось подсвечивать себе путь мобильным телефоном. Она заглядывала во все комнаты подряд, хотя в этом не было особого смысла. Тем не менее, вскоре она набрела на достаточно просторное помещение, которое раньше явно служило кому-то рабочим кабинетом. В отличие от прочих комнат мебель здесь была ничем не накрыта.

Не отдавая себе отчет в том, что делает, Адель вошла и начала с удивлением озираться вокруг. Судя по затхлому воздуху, тут давно никого не было. Однако странно, что, прежде чем забыть об этой комнате навсегда, никто не озаботился хотя бы убрать в ящик мелкие предметы, поставить на место книги или забрать со стола чашку. Все было брошено, как есть, включая съежившийся в горшке на подоконнике давно погибший кактус.

Это была, похоже, единственная комната в доме, оставленная в таком виде. Для этого должна быть какая-то своя веская причина, ведь весь остальной дом был аккуратно убран. Возможно, дело было в человеке, которому когда-то принадлежал кабинет. Но, несмотря на мучительное любопытство, Адель все же не сочла возможным начать рыться в его или ее вещах. Она и так уже зашла непозволительно далеко.

Узор на дверном косяке она заметила абсолютно случайно, хотя в темноте могла спокойно пройти мимо. Подсвечивая себе экраном телефона, девушка внимательно рассмотрела вырезанные на дереве символы. Одна и та же комбинация, повторяясь, непрерывно шла по всему косяку и порогу. Покопавшись в памяти телефона, Адель нашла присланную Марком фотографию, чтобы лишний раз убедиться, что символы те же самые, что использовала бабушка Ройса для защиты от оборотней. Это наводило на интересный вопрос…

В стоявшей в доме тишине, Адель вдруг услышала, как ее кто-то зовет, и это прозвучало для нее как гром среди ясного неба. Она пулей вылетела навстречу спускающейся по лестнице Регине.

— Простите, я пыталась найти ванную комнату, — быстро пояснила она.

— Вода в доме отключена, — покачала головой женщина.

— А где Стефа? — с подозрением спросила Адель.

— Ей еще нужно немного передохнуть в одиночестве, но она тоже скоро спустится к нам, — проговорила Регина, легкой походкой довольного собой человека подходя к дивану и вальяжно опускаясь на него. — А я пока скажу тебе пару слов. Присаживайся.

Адель нехотя села рядом с ней.

— Надеюсь, ты на меня не сердишься. Иногда я веду себя как настоящая стерва, такой уж у меня характер. Меня только могила исправит. Но я действительно хочу вам добра. Я имею в виду, вам обеим. Конечно, тебе будет трудно поверить в то, что я скажу. Вы, со Стефанией лучшие подруги, с детства знакомы и все такое. Однако поверь моему опыту. Сейчас вам будет лучше порознь. Нет, не возражай мне пока! — сразу пресекла она возможное недовольство. — Дело не в том, что она может тебя покалечить одним случайным толчком. Не так важно, что она стала сильнее любого человека, что у нее появились проблемы, справиться с которыми сможет только она сама…и ты заведомо ничем ей не сможешь помочь. Не важно, что у нее неминуемо появятся новые друзья, которые не будут тебя воспринимать, новые интересы, которые ты не сможешь разделить, и в целом новая жизнь, в которой ты будешь только помехой. Важно совсем другое и это будет очень сложно понять! Здесь и сейчас в игру вступили силы, которые для нас, людей, непостижимы и поэтому безгранично опасны. Никто не знает, как они действуют и почему происходит то, что происходит, но люди, которые несмотря ни на что остаются с оборотнями, постепенно теряют все, что имеют.