Не дожидаясь, пока обезумевшее чудовище придет в себя, терновая колдунья сорвалась с места и побежала к туннелю, в котором не так давно скрылась Ида. Авось посчастливится не встретить злобную старуху на пути? А даже если нет, курган все равно скоро станет похож на пыхтящую печь, — неразумно оставаться в нем.

Отдавшись на милость судьбы, Изольда неслась, не разбирая дороги, а вслед ей летели вопли и проклятья, перемешанные с плотоядным гудением волшебного пламени. И земля осыпалась комьями с отсыревших бугристых сводов.

Таальвен вдохнул поглубже и резко закашлялся, выплевывая набившиеся в рот сухие листья. Паршивое чувство, словно его погребли живьем, прихватило ноги морозцем. Но стоило принцу поднять голову, оно отступило: земляной насыпи над ним не было — только тонкое листвяное покрывало.

«Будто кто-то пытался меня спрятать, — догадался Лютинг. Тут же в мыслях пронеслось ликующее: — Изольда?»

Отряхиваясь по-звериному, он встал, внимательно огляделся. Кругом не было ни души. Левая щека саднила, в памяти призрачным фантомом мерцали смутные воспоминания о том, как принцесса давала ему оплеухи. И приснится же такое!

Сучья в вышине похрустывали, им угрожающе вторили костяные гирлянды. Не обращая внимания на перестук, Лютинг подступил к куче сухой листвы в стороне и поворошил ее носком ботинка. Нога уперлась во что-то твердое.

Через мгновение из-под укрытия показалось плечо Хёльмвинда. Не церемонясь, приморский принц сгреб верховного в охапку и подтащил к дереву.

— А ну, просыпайся!

Белокурая голова безвольно повисла.

— Вставай, кому говорю. — Таальвен тряхнул посильнее.

Когда и это не помогло, он замахнулся и несколько раз хлестнул ветра по щекам тыльной стороной ладони.

Послышался недовольный стон.

— Если не откроешь глаза, оставлю на поляне.

— А я оторву тебе руки, если не уберешь их от моего лица, — звякнул неласковый ледяной голос.

Лютинг выпрямился, хмыкнул удовлетворенно и, выждав минуту, пока верховный придет в себя, повелел:

— Идем.

— Куда? — В голове у Хёльмвинда все еще мутилось от колдовского тяжелого сна.

— Нужно найти Изольду.

— Как ты собираешься ее искать?

Чтобы подняться, ветру пришлось ухватиться за нижнюю ветку.

Таальвен не ответил, фигура его застыла поодаль в сосредоточенном напряжении. Лицо обрело странное, чуть безумное выражение, пальцы несколько раз непроизвольно согнулись, словно ловя что-то в воздухе. Выглядело это жутковато, учитывая, что королевич находился в человеческом обличии.

— Гладан-Къёль повергает путников в сон, — наконец заговорил он. — Но пожирает спящих отнюдь не заклятая чаща.

Северный ветер, который к тому времени успел закинуть на спину походную суму и вытряхнуть из рукавов колючие листья, мрачно нахмурился.

— Продолжай.

— Их утаскивает в свое логово какое-то чудовище — хитрое, расторопное… Так просто его не учуять — оно пахнет землей, крапивой…

Хёльмвинд незаметно снял с бедра хлыст, смотанный кольцом.

— Хочешь сказать, оно унесло Изольду?

— Не унесло — увело… Принцесса шла по доброй воле — я слышу ее шаги.

— Слышишь? — Ветер недоверчиво уставился на Мак Тира. — Как?

— Отчетливо. Вон в той стороне.

Верховный устремил взгляд в указанном направлении и попытался уловить в немоте ночи торопливую девичью поступь. Но единственным звуком, нарушавшим тишину, по-прежнему было костяное бряцанье.

— Тебе ее следов не найти, — возразил Таальвен, проследив за поворотом его головы.

— Почему? — Льдистый колючий взгляд обжег терновником.

Принц лишь пожал плечами. Продолжать бессмысленную беседу и терять драгоценное время, пока Изольда в опасности, он не собирался. К тому же ответов для Хёльмвинда у него все равно не нашлось бы.

Еще раз сверившись с внутренними ощущениями, он зашагал в чащу. Ветру не оставалось ничего иного, кроме как двинуться следом. Но любопытство его не угасло.

— Не подумай, что я ставлю под сомнение твои волчьи инстинкты, Мак Тир… — Северный владыка пригнулся, забираясь в густые колючие заросли. — Просто хочу знать, каким образом тебе удается выслеживать Изольду, если между вами нет никаких чар… Что это — последствия терновой магии, благодаря которым ты чуешь принцессу нюхом? А может, великая любовь, способная на настоящие чудеса?

Таальвен фыркнул, безжалостно обламывая жесткие ветви.

— Судя по издевкам, ты не особо веришь во власть этого чувства.