Зато я приблизился к пониманию. Друзья уже смотрели на меня снизу вверх и цитировали, хотя я лишь на какой-то дюйм опережал их на этом невидимом другим странном пути. И когда я понял…

Я стал кем-то вроде гуру в своем кругу. На любой вопрос «как надо поступить в такой-то ситуации» я мгновенно давал обоснованный ответ. Все проблемы имели простые логичные решения. Вокруг меня собралось общество единомышленников, в котором мне было комфортно. Меня уважали, меня слушали, мной восторгались. Все было замечательно. Совсем не так, как дома, где поникшая супруга постоянно чего-то требовала – не понимая, что я с друзьями стою на пороге величайшего открытия – открытия людям нового мира. В котором править будет чистая естественная справедливость. Когда поступать по закону станет выгодно. А нарушать закон, соответственно, нет.

В те дни меня познакомили с интересным человеком. Его пригласила одна особа. Указанную особу с ее старшим спутником привел приятель.

– Знакомьтесь, – представил он входящих, – наши новые единомышленники.

Оторванные от тезисов взоры уставились на ту самую особу, с которой меня связывало кое-что, о чем расскажу чуть позже, и солидного мужчину – вышеупомянутого «интересного человека». Лучше без кавычек, ведь вскоре выяснилось, что он действительно интересный.

Наша разношерстная компания сидела на квартире ответственного за сегодняшнее заседание – мы старались не злоупотреблять гостеприимством и ввели очередность. Стулья и тела громоздились вокруг стола, коронованного ноутбуком, куда добровольный секретарь вносил выпестованные ночными бдениями идеи и созревшие до нужной кондиции предложения о спасении цивилизации. Со стороны мы напоминали запорожцев, сочинявших письмо султану. Все были веселы, игривы, остроумны и мудры. До сего момента. Стоило же дверям открыться…

Сначала внимание всех собравшихся притянуло к себе очаровательное виденье в обтягивающем топике. Со стройными гладкими ножками. С тонкой талией. С плотными бедрами. И с во-от такими ослепительными глазищами, кротко и наивно хлопавшими огромными ресницами. До которых взгляды большинства так и не добрались – утонули в опасных подробностях, нескромно открытых согласно выбранному стилю одежды.

Оно, это не совсем реальное в наших узко известных широтах видение, гордо внесло свои прорисованные барельефы в однополый пространственно-временной континуум, замкнувшийся в точке бифуркации и растерявший возможность перевести для собственного разума даже те слова и термины, которыми, убивая оппонентов доказательствами, только что оперировал.

К счастью, прекрасная чаровница не злоупотребила победой и тактично отошла на второй план. Перед этим она подмигнула мне в память об известном лишь нам двоим. Стушевавшись, я неловко кивнул в ответ и переключился на ее спутника.

– Борис Борисович, – представился тот.

Он по очереди пожал руки всему «клубу по интересам», пока только изучавшему «что такое мир и как с ним бороться», но стоявшему на пороге переноса шлифуемой теории в практику.

Из последующего сумбурного гвалта, что именовался у нас дискуссией, выяснилось, что Борис Борисович – успешный бизнесмен, имевший связи в верхах и туманное прошлое, о котором мне быстренько нашептали.

– Вижу, вы времени зря не теряли, – одобрил Борис Борисович услышанные идеи.

Приятно встретить понимающего человека.

Влившегося в коллектив нового члена стали называть просто по отчеству – Борисыч.

Я настолько погрузился в предмет обсуждения, что не заметил ухода прелестного создания, посреди разговора упорхнувшего тихо и незаметно. Впрочем… Кроме имевшихся в нашем кругу одиночек это событие никого не взволновало. Ушла, и ладно. Хорошо, что ушла. У нас здесь интересы поважнее, чем чьи-то выставочные экстерьеры, предназначенные для бедных духом.

– Вам бы, ребятки, организоваться получше да поумнее, – сказал как-то Борисыч, при этом хитро поглядывая на меня.

Почему на меня – понятно. Я был заводилой и душой всего собрания. Двигателем в машине, без которого она не поедет, какой бы красивой ни была.

– В каком смысле – организоваться?

Партию, что ли, создать? А зачем? Чтобы прослыть экстремистами и загреметь в тюрьму?

Наше дело – выдвинуть идею. Такую, чтобы шарахнула по миру не хуже христианства или ислама.

Ведь Бог – это Любовь.

Любовь – это мир.

Мир – это счастье.

А счастье – это когда вокруг справедливость.

И мы знали, как это устроить.

Но Борисыч посмеивался.

– Поверьте, ребятки, – говорил он, крутя в пальцах дорогую зажигалку, – без упорядочения и систематизации ничегошеньки у вас не выйдет. Только в сказках бывают волшебные слова, которыми свершаются чудеса. В реальной жизни нужно потрудиться, желательно – сразу многим, по единой методике, с непротиворечивыми лозунгами и одним командиром.

– Командиром?.. – морщились мы.

Зачем выстраивать иерархию среди друзей-единомышленников? Нам и так хорошо. Я был неформальным лидером, выделившимся сам собой и признанным всеми. А решения у нас принимались сообща.

Борисыч улыбался.

– Единоначалие – секрет успеха всех великих начинаний. Вспомните великую Речь Посполиту. Где она теперь? В какой дупе? Кто ее помнит за пределами одной маленькой гордой страны?

– Только историки, – кивали головой историки среди нас.