После разговора с генералом мне о многом предстояло подумать, чем я и занималась добрую половину ночи, вместо того чтобы спать. Однако на удивление на следующее утро проснулась рано и достаточно легко. Страх улетучился. Переваривая слова Шелтера, прокручивая в голове нашу беседу и все его поведение снова и снова, я все больше убеждалась, что он не играл, не притворялся и не давал пустые обещания. Можно наконец успокоиться: никто не собирается насиловать меня по ночам ради собственного извращенного удовольствия.

Следом пришло запоздалое понимание: он ведь спас меня. То есть поняла я это еще вечером, но полностью прочувствовала и испытала благодарность только утром. Если бы не вмешательство генерала, я бы последние три ночи делила постель с Драгзом (Магистр особого интереса ко мне не проявил). И от одной мысли об этом хотелось помыть руки и прополоскать рот.

Подумав еще немного, я пришла к выводу, что генерал пытался помочь мне с самого начала. То, что я приняла за прилюдное унижение, когда он назвал меня старой и усомнился в невинности, вероятно, было лишь попыткой оставить меня дома. Попытка провалилась, но ведь он ее предпринял.

«Впрочем, мог бы дать мне сбежать в ту ночь, – напомнила я себе. – И через многое мне не пришлось бы проходить».

А главное, тогда я еще могла вернуться домой. Теперь же… Теперь, чем больше времени проходило, тем больше косых взглядов мне стоило ждать в Оринграде. Кто поверит, что мне удалось сохранить себя в неприкосновенности? Пожалуй, в дальнейшем только брак с вывешенной простыней сможет спасти мою репутацию.

Внутренний голос слабо попытался напомнить, что я хотела уехать из родного города, хотела оставить оринградские традиции в прошлом – и моя мечта сбылась. Но я велела ему заткнуться. Что-то пока не очень мне нравилось вынужденное путешествие. Пусть даже Шелтеру хватало развлечения в виде вечерних чтений вслух, он не будет возиться со мной постоянно. Спас, привез домой, велел кормить и не обижать – и на том спасибо, конечно, но дальше барахтаться придется самой. А лакей Глен уже дал понять, что беззаботной моя жизнь в доме генерала не будет. И как только подтвердится, что я никакая не особая гостья, он вернется к своим комментариям, в этом я не сомневалась.

Однако утром произошло то, что обещало отложить на неопределенный срок новые оскорбления со стороны наглого лакея. Утром приехали… мои вещи.

На три больших чемодана, пару чемоданов поменьше и несколько шляпных коробок я молча смотрела долгую минуту, не зная, как реагировать, когда Глен – заметно пристыженный и нешуточно напуганный – принес и поставил их у двери, после чего удалился с тихим извинением.

– Откуда это все взялось? – пробормотала я вслух, просто чтобы убедиться в реальности происходящего.

Потом для верности еще и ущипнула себя за руку. Нет, я не спала.

Сдвинуться с места меня заставил стук в дверь и появление горничной Марии. Не дожидаясь моего разрешения, девушка вошла и принялась возиться с чемоданами, щебеча о том, что ее послала госпожа Холт.

– Помочь вам вещи разложить, может, что-то почистить или погладить нужно. И давайте я помогу вам переодеться! Как вы, должно быть, рады возможности наконец сменить платье. Для дамы вроде вас наверняка ужасно несколько дней ходить в одном и том же наряде, каким бы красивым он ни был. И давайте я заберу зеленое платье, оно точно нуждается в чистке после такого долгого ношения.

Я заявила, что переоденусь без посторонней помощи. Возможно, получилось немного нервно, но я была слишком взволнована и сбита с толку, чтобы соблюдать спокойствие. Взяв свежее белье и первое подвернувшееся под руку платье, я скрылась в ванной комнате – единственном месте, где могла запереться и на какое-то время гарантированно остаться одна. Там я смогла выдохнуть и немного подумать о случившемся.

Итак, откуда могли взяться вещи? К тому же – как я тут же выяснила – аккурат моего размера. В столице Магистрата я знала всего несколько человек: самого Великого Магистра, господина Драгза, Риталя Морана и Мег. Первых двоих я могла легко вычеркнуть, поскольку никто из них не стал бы присылать мне вещи. Моран мог бы. Теоретически, он даже мог определить на глаз мой размер, но он никак не мог знать, что мне нужна одежда и что она должна прийти как «мой» багаж.

Остается Мег, а она могла купить и прислать мне несколько чемоданов одежды только по распоряжению генерала и за его счет. Получалось, что Шелтер продолжал оберегать мою репутацию в глазах собственной прислуги.

– Надо бы сказать ему спасибо, – пробормотала я, ловя в зеркале взгляд собственного отражения.

Сегодня это отражение, к слову, выглядело повеселее, чем накануне. Глаза ожили, но теперь на лице была написана озадаченность. Пришлось прогнать это выражение, чтобы не выдавать себя Марии. Та и так бросала на меня чересчур подозрительные взгляды, когда я вернулась в спальню. Полагаю, потому что уже успела разместить в шкафу и комоде одежду и профессиональным глазом определила, что абсолютно все вещи совершенно новые.

К счастью, ни вопросов, ни комментариев я от нее так и не услышала. Она лишь забрала у меня вещи, которые я носила эти пару дней, и, присев в быстром книксене, поторопилась удалиться.

Я же отправилась искать генерала, чтобы поблагодарить за заботу. Так или иначе, а это казалось мне правильным. К сожалению, выяснилось, что мы с ним разминулись: пока я занималась внезапно свалившимся на меня багажом, он успел позавтракать и уехать по делам.

По моей просьбе завтрак снова накрыли на террасе. Здесь было чудо как хорошо: тень, легкий теплый ветерок, шелестящий листвой, запах цветов, красивый вид, пение птиц. Я вслушивалась в их щебетание, в глубине души надеясь услышать и печальную мелодию, что сначала показалась мне пением ветра в трубах. И, конечно, помимо воли я прислушивалась и к самому ветру, надеясь снова услышать мистический шепот, предсказывающий судьбу.