Девочка расплакалась громко и со всей, свойственным детям, трагичностью.

– Ну, все, все… – спохватился Алексей, быстро обернулся к девочке и принялся вытирать своими толстыми пальцами слезы с ее щек. – Чего ты? Это я так… Нашла кого слушать… Меня, что ли, слушать… Не плач, не плач. Дурацкая клиника, черт бы ее побрал, плохо, что ты здесь единственный ребенок, так бы могла с другими детишками поиграть, а не со мной тут днями сидеть. Ну не плач, не плач… Это я сгоряча ляпнул… Смотри, цветочки желтенькие, видишь?

– Леша! – послышался позади громкий и строгий мужской голос.

Алексей медленно и настороженно повернулся, перед ним стоял санитар, невысокий блондин с густыми рыжими бровями. Рядом возле этого пациента все санитары казались маленькими, но этот и вовсе напоминал карлика. Алексей уставился на него и блондин в сотый раз почувствовал себя маленьким выскочкой, спасала лишь белая пижама больного, в ней Алексей выглядел забавно и даже неловко: суровый гигант в пижаме.

– Чего тебе? – огрызнулся Леша, пренебрежительно смерив взглядом коротышку в халате медбрата.

Санитар оглянулся по сторонам, словно кто-то мог за ним следить. За ними действительно наблюдали несколько пациентов, хотя, скорее всего, они просто в очередной раз просто застыли на месте, по случайности уткнув свои взоры в Алексея.

– Леша, – спокойно повторил санитар, расслабив кучерявые брови, – меня послал лечащий врач…

– Чего тебе?! – чуть громче повторил свой ответ титан в пижаме, раздувая свои ноздри каждый раз, когда делал свой тяжелый вдох.

– Что это значит? – выражение лица санитара так и не изменилось, но зато кучерявые брови изогнулись дугами, что, видимо, указывало на его волнение, – что это за тон, Леша?!

Алексей устало и равнодушно закатил глаза и, скривившись, простонал:

– Ты зачем меня позвал? Да черт тебя возьми! Я же дважды спросил, чего тебе надо.

– Леша, – спокойно произнес санитар, и брови его вновь расслабились. – Я повторяю, что это за тон? Мне напомнить тебе, что такое субординация?

Лицо Алексея побагровело, глава гневно заблестели:

– Что ты несешь?! – громко, действительно громко, на весь коридор, взревел гигант. – Какая еще, мать твою, субординация? Ты в школе учился?!

– Алексей! – закричал в ответ санитар, но его крик едва было слышно.

– Какая к черту субординация! Субординация – это значит следовать правилам взаимоотношений внутри трудового, идиот, коллектива! Я пациент, а не твой подчиненный! Субординация – это то, как ты лижешь зад главному врачу!

– Ну уж хватит!

– Что хватит?! Ты записывай, когда тебе говорят! Раз ничего не знаешь!

Наступила тишина. Отчетливо были слышны лишь шаги блуждающих пациентов, они не перестали бы ходить взад-вперед даже, если бы начался конец света. Тем не менее большинство более или менее соображающих собрались возле Алексея и санитара. Они бездумно глядели на них, некоторые громко плямкали губами, в предвкушении, по всей видимости, кровавого боя. Звук их плямканья раздражал Алексея, из-за чего после каждого такого причмокивания его веки нервозно вздрагивали. Плечи его в порыве эмоционального всплеска поднимались вверх-вниз, словно его легкие были гигантскими пружинами, заключенными внутрь его тела.

– Ты выслушаешь? – спокойно произнес санитар.

– Давай, только быстро!

– Хорошо, что ты его не ударил, – произнесла маленькая девочка.

– Да там и бить-то нечего, – ответил Алексей, повернувшись к ней, и снова уставился на собеседника.

Санитар вздохнул, проигнорировал тот факт, что Алексей обменивается фразами с пустым подоконником, затем произнес:

– Ты вчера отказался от галоперидола. И позавчера. И три дня назад тоже не пил.

– И что?! – махнув рукой, скривился Алексей.

– Нужно выпить.

– Да ты что?! Тогда тебе придется в меня его запихнуть силой! Не уверен, что у тебя это выйдет! Я его пить не буду!

– Лечащий врач сказал…

– Да пошел ты! Вы все! Пошли все!

Дальнейшее общение с Алексеем было лишено смысла. Он стоял, широко расставив свои могучие ноги, и махал руками по воздуху с такой силой, что санитар, стоящий перед ним, чувствовал, как его пепельно-золотистые кудри колышет горячий ветер дыхания пациента. При этом, громко ругаясь и выкрикивая всевозможные слова, он периодически хватал себя рукой сзади за шею, и начинал разминать ее с таким яростным остервенением, что коридор осыпало звуками хрустящего позвоночника.

– Все в порядке, – прошептала маленькая девочка. – Лешенька, все в порядке…

– Ну да уж, конечно! В порядке!

– Не нужно ничего делать…

– Да я раскрошу ему сейчас хребет!

– Не вздумай… – начав плакать, неразборчиво произнесла она.

– Не плач… – простонал Алексей. – Пожалуйста, не плач, слышишь? Видишь?! – обратился он к санитару. – Видишь, кретин, что ты делаешь?!

– Почему ты не хочешь выпить галоперидол? Тебе же чудится не пойми что!..

– Убирайся к черту!