Я спускался по крутой петляющей дороге – известному серпантину в Протасовом Яру. Дело было зимой 1999-го, серпантин обледенел, джип понесло так, что я то и дело терял управление, вылетал на обочину, в ужасе соображая, что деваться некуда: справа крутой склон, слева обрыв, впереди опасные повороты. Машину несло, от нечеловеческого напряжения я взмок, по лбу стекал пот. Всегда считал, что выражение «перед глазами пронеслась вся жизнь» – метафора, а теперь понял: чистая правда. Словно передо мной вывесили экран, на котором прокручивается кинолента моей жизни – явственно ощущались звуки и запахи, вот я иду в школу, а вот мы едем на море, бабушка печет пирог, Аня сообщает, что беременна… Пространство искривилось, образовав отдельный то ли карман, то ли тупик, и в этом кармане-тупике мчался мой неуправляемый автомобиль, а я был зрителем, которому крутят кино его жизни. Мелькнула мысль: неужели все сейчас закончится? Капли со лба покатились в глаза, защипало, я от бессилия принялся колотить кулаком в руль.

На мое счастье, лесистый склон справа сменился домами, у ближней кирпичной четырехэтажки высилась куча строительного мусора – видимо, кто-то делал ремонт – и мой джип с разгону влетел в эту кучу, неслабо расплющив морду. От сильного удара меня спасло то, что я не был пристегнут и успел метнуться вбок на сиденье.

Из дома выскочил мужчина в трениках и футболке и, невзирая на мороз, застыл с открытым ртом. У меня вид был не лучше: на дрожащих ногах я вывалился из машины, присел на какую-то доску и стал растирать костяшки пальцев. Мужик растерянно похлопал себя по карманам и крякнул: «Сигареты кончились! Зайдешь – выпьем?» Мне вдруг стало так смешно и так весело, что я запрокинул голову и захохотал на весь Протасов Яр. Адреналин выходил из меня с иканием и стоном от смеха. Хозяин дома посмотрел на меня, затем кивнул: «Понятно. Посиди, я ща вынесу». И вскоре прибежал с ополовиненной бутылкой водки и куском твердого сыра. Набросить верхнюю одежду и порезать сыр он не додумался. Но нам это вовсе не мешало.

Через две недели я нанял водителя. После того как мы обсудили его обязанности и зарплату, Саша спросил: «Ваша жена будет моим вице-шефом или нет?» Вопрос мне понравился: Саша деликатно уточнял, насколько жене его работодателя позволено вмешиваться и как ему поступать в таких случаях. «У вас один шеф», – пожал плечами я. Саша кивнул и больше ничего не спрашивал.

Я с удовольствием продолжал сам водить машину – в выходные дни или когда хотелось рвануть «по анизотропному шоссе», но большей частью за рулем находился Саша. Он по-прежнему не задавал лишних вопросов, был глух и нем, когда я назначал по телефону свидания подружкам или врал жене, что еду на переговоры, хотя мы направлялись в ночной клуб. Ни разу на его лице не мелькнула тень осуждения, раздражения или зависти. Саша был верным проверенным кадром.

Когда мы с Аней перестали ссориться, обоим стало ясно, что это конец отношений. Если раньше мы могли долго и подробно выяснять, кто и почему так поступил и так сказал, то теперь мы даже уже не искрили в очевидно взрывоопасных ситуациях – когда я приходил далеко за полночь, пропахший чужими женщинами, или когда услужливые подружки доносили ей о моих похождениях. Аня только передергивала плечами, как раздраженный кот хвостом, и устало говорила: «Ой, я тебя прошу – сделай так, чтобы твоя вторая жизнь не пачкала грязными ботинками паркет в первой».

Я не собирался ей изменять – да и кто намеренно собирается? Порой я задумывался, можно ли прожить всю жизнь в браке, сохранив верность партнеру – особенно если она твоя первая женщина, а ты ее первый мужчина (мне кажется это отягчающим обстоятельством)? Как многим романтически настроенным юношам, мне казалось, что да, если жить просветленно, осознанно, работая над собой и контролируя свои желания, то можно состариться, познав одну женщину и никого не желая, кроме нее. Это одна из великих иллюзий жизни – наряду с иллюзией «будешь хорошо кушать – вырастешь красивым и здоровым» и «будешь хорошо учиться – станешь успешным человеком». Ерунда все это, ничем не обоснованные обещания, несущие в нашу взрослую жизнь горечь обманутых надежд.

Когда это произошло первый раз, у меня ничего не получилось. Мне было 25, дочке Лизе – два года, а нашему браку с Аней – три. Я не искал приключений, не собирался заводить романы, однако посматривал на хорошеньких женщин с интересом, отдавая себе отчет, что при благоприятных обстоятельствах не преминул бы воспользоваться шансом.

Как это зачастую и происходит, мое желание (а это, конечно же, было желание) услышали то ли ангелы, то ли демоны – и в командировке во Львове я оказался в гостиничном номере с красивой блондинкой, которую очень хотел и которая очень хотела меня.

И – ничего не вышло. Абсолютно. Я раздел женщину, сбросил сам одежду, дрожа от нетерпения, однако мой организм предательски отказался действовать. Я лежал, совершенно потерянный, недоумевая, с чего вдруг система дала сбой и что теперь делать. Однако желание взяло верх, моя безжизненная плоть дрогнула, ожила, налилась силой. Атлант расправил плечи, взбодрился и только вознамерился взять реванш, как тут моя дама, решив, что должна внести свою лепту в сей сакральный процесс, порывисто припала к моему члену, неуклюже обхватив его пересохшими губами.

Эффект она получила обратный желаемому: член мгновенно съежился, и уже никакие наши общие усилия не смогли вернуть его в строй.

Я запаниковал и после двух дней обескураженных раздумий и одной бессонной ночи позвонил Антону, своему школьному товарищу, а ныне – урологу, потомственному врачу. Пригласил его в ресторан на обед, однако Антон отказался: «Не могу, у меня сегодня ночное дежурство». Ждать следующего дня я не мог и помчался к нему в клинику, прихватив бутылку армянского коньяка.