Кассиан закатил глаза:

— Прости, я как-то не горю желанием быть повешенным. И, как ни грустно это признавать, я не настолько патриотичен, чтобы хотеть увидеть на виселице тебя. И я устал тебе повторять, что не финансирую никаких восстаний, я еще планирую тут жить. Хоть с вами, хоть без вас. Что касается дела. Вероятно, заразилось человек двести. Я знаю точно только о сорока, поскольку они обращались за помощью к доверенным лицам. В конце концов, тебе придется запоминать сорок имен, а не двести. Ты радуйся.

Дэмонра смерила Кассиана мрачным взглядом. Она видела в ситуации очень мало поводов для радости.

— Сыворотка будет. На известных условиях.

— Насчет известных условий…, - Кассиан замялся. Дэмонра нисколько не сомневалась, что заминка была строго рассчитана. При всем его легкомысленном виде, это был вовсе не тот человек, который мог делать что-то на эмоциях. Иногда Дэмонру даже преследовало неприятное подозрение, что по градусу внутреннего холода этот обаятельный и улыбчивый мужчина может составить Наклзу достойную конкуренцию. — Там трое детей-сирот. Восемь лет и двое шестилеток. Девочки.

«Приплыли. И берег все тот же», — раздраженно подумала нордэна, глядя в честные, чуть грустные сине-серые глаза. Чем чаще она в них глядела, тем больше ей хотелось их выцарапать. Уж слишком изворотливой сволочью был их счастливый обладатель.

— Я не занимаюсь благотворительностью, Кассиан! Я разве неясно выразилась, когда сказала, что люди младше четырнадцати меня не интересуют?

Кассиан непроницаемо улыбался. В такие минуты он как никогда напоминал братца.

— Бесы дери, ты это нарочно делаешь!

— Ну что ты, — улыбка стала еще отстраненнее, — я, как и ты, не интересуюсь благотворительностью. Просто так вышло. Хочешь, я зашью их в мешок и утоплю в Ларне перед отправкой остальной партии? — невинно полюбопытствовал он, усевшись на подоконник и изучая желтые цветочки так внимательно, словно ничего важнее не было во всем белом свете.

Дэмонра подхватила вазочку и с большим удовольствием запустила ей о стену. Полетели осколки, цветы рассыпались по не слишком чистому полу. Кассиан и бровью не повел.

— И почему калладцам всегда надо что-то разнести для ясности мышления, — только и пожал плечами он.

— Кассиан, какой же ты ублюдок…

— Породистый, — нисколько не смутился Крессэ. — Больше в комнате бить нечего, если только ты не надумаешь драться со мной. Но я с бабами не дерусь, даже с такими боевыми, как ты. Итак?

— Какой процент пригоден к службе? — скорее для формы поинтересовалась Дэмонра. Ее позиция всегда была сильнее. И почему-то она всегда проигрывала. Видимо, семейство Крессэ было ее личным роком.

— Зависит от твоих моральных принципов. Большая часть — подростки. Но здоровы.

— Будут стоять на заводах три смены, — зло огрызнулась Дэмонра, прекрасно понимая, что крыть ей нечем. Условия сделки Кассиан соблюл. Разве что ту троицу отказаться принимать. — Ты, надеюсь, объяснишь им, во сколько мне обошлась шкура каждого из них и что я с этой шкурой сделаю при первом намеке на диверсию или леность? — прошипела нордэна, чтобы хоть как-то стереть с лица собеседника непроницаемую улыбку. В исполнении Наклза такая улыбка раздражала ее несколько меньше.

— Как всегда, — кивнул Кассиан. — Мне кажется, до сих пор с этим проблем не было.

— А фактор войны?

— Не отменяет того, что они хотят жить. В Рэде им жизни не дадут. Так что будь спокойна. Никакой агитации на заводах твоей семьи.

Дэмонра достала листок бумаги, записала номер счета и ключ. По счастью, славное семейство Веберов, через которое она вела дела последние лет десять, не было склонно задавать лишних вопросов. Потом протянула бумагу Кассиану. Тот не сделал попытки ее принять. Напротив, скрестил руки на груди и сухо заметил:

— Поправь меня, если я ошибаюсь. Экономическая целесообразность «Зимней розы» исчерпала себя уже давно. Если она вообще существовала.

Нордэна скривилась:

— А ты умеешь считать? Как давно?

— Дэм, это не смешно, — Кассиан, наконец, изволил перейти на человеческий тон. — Объясни, что происходит, я тебя прошу.

— Бери бумагу и выдай мне лошадь. Я тороплюсь.

— Все, видимо, очень просто, но я тебя не понимаю.

— Раньше отсутсвие понимания тебе не мешало.