Всю осень они отступали, то застревая в брошенных садах с осыпающимися в лужи яблоками, с грушами на истомленно склоненных ветках, то ползли по узким дорогам, то карабкались на перевалы, надсажая моторы, пока не остались зимовать в разбросанном по скалам, вздыбленном городке, распоротом надвое гудящей речушкой...

– Сегодня продолжим изучение материальной части, - лейтенант Ремезов выдвинул полевую рацию на середину низкого стола.

– Надоела эта галиматья до чертиков, - Зинка привстала.
– Честное слово.

– Наряд вне очереди на кухню, - лейтенант подождал, когда девчонки успокоятся.
– Итак...

– Надоело, - прошептала Наташа и спряталсь за Зинку.

– Есть еще желающие на кухню?
– лейтенант снял с рации крышку.

После занятий Наташа и Зинка спускались, засунув руки в карманы шинелей, по узкой крутой улочке мимо нагромождения домов с плоскими крышами. Небо тоже было плоским и серым, ближние горы упирались гранитом в него, пытаясь отодвинуть подальше разбухшие тучи.

Навстречу им попалась старуха в черном. Она остановилась, почти прижавшись к стене, что-то прошептала и плюнула Зинке под ноги.

– Сколько еще будем торчать здесь?
– запнувшись о камень, Наташа ухватила Зинку за локоть.

– А по мне хоть сто лет...

– Я бы на месте лейтенанта давно на фронт выпросилась. Жмут, гады.

– Ему с нами уютней, - завидев еще одну старуху в черном, Зинка показала ей язык.

За каменной оградой проблеяла коза. Пахло сеном и еще чем-то кислым.

Они свернули к речушке, над которой стоял туман, и возле башни с щелями бойниц увидели повара в замызганном фартуке. Он что-то сунул мальчишке, притащившему связку хвороста, и стал важно прогуливаться вокруг котла.

– Так-с, так-с, - повар сыпанул прибывшим по горсти кураги.
– Задание будет одно - вычистить котел внутрях... Проверю...

Наташа расстегнула шинель, Зинка сунула ей щетку на длинной ручке и помогла забраться наверх. Нагнувшись над котлом и шоркнув щеткой по жирной стенке, Наташа вдруг отчетливо услышала речушку - вода разбивалась о камни, пенилась, струилась, а потом совсем рядом заворковал повар, и Зинка хохотнула в ответ, как всегда, сочно и заливисто...

Наталья Петровна пересчитала деньги. Беременная развернула большой полиэтиленовый пакет.

А ведь в горный кинулась из-за той кавказской зимы...

В городке наткнулись они случайно на пещеру - как раз напротив башни за речкой. Ходили у подножья черной скалы втроем, и Верочка разглядела меж валунами дыру. Зинка, скорчившись, пролезла внутрь и чиркнула спичкой. Наташа, выпрямляясь, успела заметить косые закопченные стены и бугристые наросты свода. Когда Верочка тоже всунулась в пещеру, спичка погасла. Зинка начала шипеть по-змеиному, Верочка заплакала, пытаясь выбраться назад, и Наташе почудилось, что они останутся здесь навсегда и превратятся в камни.

Потом они переходили речушку по широким валунам, и Верочка поскользнулась и очутилась по колено в разъяренной воде. Зинка ухватила ее за воротник шинели, выдернула на берег и заставила всю дорогу бежать - шинель заледенелыми полами скребла о белесые сапоги.

А через два дня Верочка попала в госпиталь...

Наталья Петровна машинально шагнула на свободное место у самого прилавка, но особа, работая локтями, завоевала свой "пятачок" и ткнула прямо в руки продавщицы червонец.

Горный обещал самостоятельность и перспективу, но полевая практика добавила ума, и распределение в контору показалось нежданной удачей, и лишь один раз сметы и картограммы были отставлены в сторону... Заболела Анна Ивановна, и пришлось выехать с инспекцией на дальний рудник. А так бы и вспомнить было нечего, кроме бумаг...

Из компрессорной Наташа следом за сменным мастером вышла на заснеженную тропу. Чужая телогрейка поминутно расстегивалась, шаровары хлопали на ветру, а тяжелые разношенные сапоги скользили.

Она оглянулась на утепленную войлоком дверь сруба, запахнула телогрейку и догнала мастера уже на рельсах. На отвале одиноко торчала вагонетка. В скале чернела дыра и наружу выползали закуржевелые провода и трубы.

Мастер протянул ей карбидную лампу, и, поднырнув под брезентовый полог, они вошли в приготовленную для промышленной добычи штольню. Вздрагивающие гулкие доски, колеблющийся свет "карбидок", пестрые изрезанные стены, деревянные обтесанные стойки, вентиляционная труба, прижатая к стене кольями. Поворот, и снова - то стена, то кровля, и всегда рядом - тень мастера, уверенная, молчаливая тень.