За профессором вышли двое - высокий парень в дубленке и девица в длинной шубе, с раздутым импортным пакетом в руке. Парень метнулся обратно к дверям. Она же повернулась к студенту, поправила свободной рукой очки.

– Я тебя еще вчера из окна видела... Думала, дождешься. Выхожу после практикума - а тебя и след простыл...

– Мне тут один товарищ обещал...

– Врать нехорошо, - она протянула студенту пакет.
– По-моему, мы расстались друзьями?

– Конечно, - студент выронил пакет - к ногам скользнула тетрадь и свернутый белый халат.

– Растяпа!
– она подобрала тетрадь и халат.
– Только, пожалуйста, на отца не обижайся, у него позиция такая... Он вообще с людьми сходится очень трудно...

– Дочь явно не в отца, - студент поднял тяжелый от книг пакет. Угадал?

– Нет, а ты что - хотел, чтобы я прошла мимо, когда ты здесь второй день мерзнешь?..

Из дверей вышел парень в дубленке.

– Марина, ты ручку забыла...

– Спасибо, - она ткнула ручку в пакет, который студент все еще держал перед собой.
– Так мы, Валера, пойдем...

– Но ведь...

– Завтра... Можешь подождать до завтра?

– Тебе видней, - Валера сунул руки в карманы и вразвалочку зашагал к гостинице.

– Надоел, - Марина взяла студента под руку.
– Думаешь, я ему нужна?.. Папины гонорары, папина машина, папина дача...

– Но ведь в душу человека не влезешь... Может, он цинизмом прикрывается из-за робости?

– Я всегда даю точную оценку... Не веришь? Вот у тебя глаза поэта...

– Мимо... Да, стихи люблю, наизусть порядком знаю, но чтобы самому... Это какую наглость надо иметь: Пушкин, Блок, Есенин - и вдруг ты со свиным рылом...

– Верно, сейчас стихи писать не умеют... Рифмовать могут, метафоры нагромождать - пожалуйста, а чувствовать и мыслить - это увольте... Проза - совершенно другое дело...

Они ходили по набережной, то спускаясь к реке, то взбираясь по голому бетону к парапету, то снова возвращаясь к перевернутым лодкам, на лед - между замерзших лунок оставались следы, и при каждом шаге спрессованный резким ветром снег пружинил, а потом, взвизгнув, проваливался.

За парапетом торчала рябина, густо облепленная свиристелями. Раскормленные птицы, вскинув хохолки, изредка перелетали с ветки на ветку. Они бросали в неуклюжих птиц льдинками, которые свисали с перил мрачного дебаркадера, но те разбивались о гранит парапета и скатывались, звеня по бетонному обводу.

Потом болтали об эскимосах, Северном полюсе, лайках, потом долго молчали.

Пройдя набережную до конца, свернули у глухой стены завода к церкви, пересекли магистраль у светофора, поднялись к музею по деревянной узкой лестнице с обновленными перилами. Вошли в пустынный двор, примыкающий к узорной ограде музея, и остановились возле тихого дома. Решили погреться в ближнем подъезде.

– Хочешь, я открою тайну?
– студент поставил на батарею пакет, надвинул шапку себе на самые брови.
– Потрясающую тайну...

– Зачем торопиться?
– Марина сняла очки, зажмурилась, отвернулась.
– И почему вы всегда торопитесь?

– Но я знаю, как можно установить автора "Слова о полку Игореве"!

– Смешной... Кому это интересно, кроме вас, филологов... Подменяете жизнь прочитанными страницами...

– А если это мировая сенсация?.. К тому же мой способ наверняка применим к любой безымянной поэме прошлого...

– Быть знаменитым некрасиво, - Марина протерла очки платком, шагнула к студенту, тронула пальцем его щеку.
– Совсем замерз...

Студент прижался к стене, зажмурился. Он вдруг вспомнил новогоднюю ночь, темный коридор общежития, шалую Тамарку, которая вдруг вытащила его из комнаты и впилась поцелуем - умело и зло...

– Тебе лучше отогреться здесь, а я пойду, - Марина сдернула с батареи пакет.
– У меня поблизости дела сугубо личные...

Где-то наверху громко хлопнула дверь.

Он молчал.

– Если завтра надумаешь прийти, я сорвусь с лекции...

Он, так и не шелохнувшись, смотрел ей в спину, и она больше не оглядывалась.

Пусть уходит, скорее уходит... Все блажь... Не надо позволять издеваться... Замерз... Дела сугубо личные... Или думает, что брошусь за ней?.. А если бы вдруг поцеловала, как Тамарка... Нет, такая первая не поцелует...

По лестнице спустилась женщина с авоськой, набитой пустыми молочными бутылками, замерла на последней ступеньке.

Выйдя из подъезда, студент остановился посередине двора возле сугроба с воткнутой метлой.

А может, у нее действительно срочное дело? Или вывел ее из себя хвастовством... Дурак, нашел время о "Слове" трепаться... Впрочем, хорошо, что обошлось без поцелуев, а то бы потерял голову, стал бы ползать перед ней на коленях и клясться в любви... Тамарке же клялся... Хорошо еще, что ее перехватил верзила-журналист...