Пашка отбросил кремни и сказал:

– Не годятся ваши кремни. Нужны другие. Давайте искать.

– Нам надоело искать, – сказал Гром. – Нам надоело тебя слушать. Ты низкий обманщик!

– А ну, повтори! – возмутился Пашка и вскочил на ноги. – Я вызываю тебя на поединок.

– Чего? – удивился троглодит.

– Мы будем биться с тобой на дубинках до полной победы! – заявил Пашка.

– Да я тебя одним ударом... как лягушонка!

– А вот попробуй. Сейчас я пойду в лес, сломаю сук покрепче, сделаю дубину – тогда держись!

И Пашка направился к выходу из пещеры.

Как вы понимаете, он меньше всего думал о дубинах – Пашка хотел убраться подальше от этой пещеры и троглодитов, отыскать в лесу машину времени и вернуться домой. Фильм уже есть. А что еще делать человеку в первобытной эпохе?

Но Тигр оказался проворнее Пашки. Одним прыжком он перекрыл выход из пещеры и приказал:

– Делай огонь! Нет огня – нет жизни. Смерть.

– Слушай, – сказал Пашка, – мы с тобой так славно охотились. Не надо этих угроз. Ну какие могут быть ссоры между охотниками? Мы с тобой еще мамонтов будем стрелять.

– Работай, – сказала Мама.

Пашка присел на корточки.

Пути назад не было.

Будущее окрасилось в черный цвет.

Пашка несильно ударил кремнем о кремень. Даже искры не получилось.

Как же сбежать?

И тут он услышал знакомый голос противной старухи, которая до тех пор скрывалась в темноте.

– Ах, Седой, Седой! – сказала она, склоняясь над ним. – Разве такие кремни родят огонь? Тебе дали плохие кремни.

– А ты иди, Туча, иди, не мешай! – выкрикнула Мама.

– Нет, – возразила старуха. – Седой – великий охотник. Он может вернуть огонь. Смотрите.

Она скрылась в темноте, затем вернулась, протянула Пашке пучок сухой соломы и приказала, словно была вождихой племени, а не последней, никому не нужной старухой:

– Бей кремнями! Бей! Пусть будут искры.

Пашка послушался и изо всех сил ударил кремнем о кремень. Посыпались искры. И тут же в руках у старухи вспыхнул пук соломы.

– Ой! – воскликнули троглодиты. Они убедились в том, что Пашка – настоящий волшебник.

А Пашка мог бы поклясться, что в тот момент, когда он высек искры, старуха поднесла к соломе маленькую зажигалку, и именно от нее, а не от кремней огонь перекинулся на солому.

Старуха умело сунула горящий пук в угли, остальные стали быстро подкладывать сучки и сухие веточки. Через две минуты посреди пещеры уже похрустывал ветками костер – огонь ожил и вернулся к людям.

Пашка поднялся на ноги и отступил.

Ему надо было подумать.

Троглодиты хвалили его, хлопали по плечу, а дети норовили поцеловать.

– Будь моим мужем, – сказала Ура.

– Нет, – сказала Ора, – он будет моим мужем.

Девицы вцепились друг дружке в волосы, и тут Пашка услышал, как старуха прошептала:

– Слушай меня внимательно: уходи из пещеры, как только я дам знак. – И закричала громче всех: – Эй вы, недостойные люди! Великий охотник Седой обижен на нас. Он уходит от нас туда, где текут чистые реки и поднимаются снежные горы. Духи леса и гор призывают его. Мы не достойны такого героя.

Старуха сделала Пашке знак, и он, не оглядываясь, пошел к выходу.

Он понимал, что старуха права, но ему так хотелось обернуться, пожать всем руки, пообещать, что он снова к ним приедет, и тогда они славно поохотятся. Но нельзя...

Сзади неслись стоны и плач.

– Прости нас, Седой! – громче всех кричала Мама. – Мы не верили тебе! Накажи нас, но не уходи.

Но Пашка, не оборачиваясь, ушел в лес.

Старуха появилась минут через пять.

– Гераскин, – сказала она с упреком, – я с ног сбилась. Ты куда из пещеры убежал, когда тебе велели огонь сторожить?

– Но я же не знал...

– Ты подвергал риску свою жизнь и всю операцию.

– Извините, – сказал Пашка, – но я такое видел! Я видел, как эвакуировали неандертальцев! Я разгадал великую историческую тайну!

– Пашка, не выдумывай глупостей, – сказала старуха.

Теперь, в лесу, она выпрямилась и уже совсем не казалась старухой, если бы не изрезанное морщинами лицо и крючковатый нос.

– Это не глупость, – возразил Пашка. – У меня фильм есть.

– Я не буду с тобой спорить. Некогда. Мне нужно довести тебя до кабины времени, отправить домой и вернуться в пещеру, пока они не решили, что я совсем пропала.