Я приехала вовремя, и узнала в выходящем из только что припарковавшейся безликой пятерки БМВ невысоком и на вид стремительном, Евгения, который вот-вот начнет меня ждать. Фотографии достоверные. Но на них он как-то внушительней. Ниже меня, компактный. Но не критично.

Звонит.

– Даша, привет! Это ты в Е купе? Я, кажется, тебя видел…

Педант какой, все замечает. Накрашу ресницы.

– Женя, привет! Да, я. Сейчас иду, мне нужно сделать звонок буквально на одну минуту, и бегу!

Через пять минут мы сидим напротив друг друга на аскетичных деревянных стульях за аскетичным деревянным столом и деликатно друг друга разглядываем.

У него русые густые чуть вьющиеся волосы, угловатое скуластое лицо, тонкие губы, какая-то притягательная асимметрия. Неправильное лицо, чем ужасно харизматичное. Помните, фильм про Анжелику с рыжей француженкой? Вот там ее любимый со шрамом на все лицо. Женя мне его напоминает. Только без шрама. И пропорционально меньше в полтора раза. На нем мягкий трикотажный пиджак без подкладки и трикотажная же с сатиновым блеском сорочка. Трикотажные сорочки – большая редкость для русских мужчин и большой класс. Манжеты идеально на месте, цвета неоднозначные, что бывает только у дорогих итальянских брендов. Но без принта, разумеется. Проходя к своему стулу, я почти случайно касаюсь его плеча. Оно рельефное и каменное. Кисти рук при этом сложены друг на друга. Идеальные, спокойные и уверенные руки. Небольшие, с длинными пальцами и отполированными высокомерными ногтевыми пластинами. Он мне нравится.

Его речь спокойная, выверенная, безэмоциональная, отутюженная и трикотажно-блестящая, как его сорочка. Я бы сказала, что его речь слишком медленная для меня, так он аккуратен. Почему-то мне стали нравится такие интроверты.

Мы говорим больше трех часов. Ему интересно. В какой-то момент он заказывает один коктейль, потом второй – очень хочет вылезти из своего убежища. Я помогаю. Таких нужно доставать из раковины, дразнить, провоцировать. Но аккуратно. Чтобы им было и некомфортно, и безопасно. В конечном итоге им хочется разоблачиться.

Женя не просто триатлонист. Он был триатлонистом. Но потом ему это стало скучно и недостаточно. Теперь он ездит на горном велосипеде по самым опасным трассам, ломает и сращивает кости, прыгает, кажется, с парапланом, бегает каждый день – последнее уже как почистить зубы.

– Какими еще способами ты пытаешься себя убивать? – большую часть времени говорит он, с меня одна фраза, но выберу поострей. Я улыбаюсь, конечно, флиртую, но хочу быть пронзительной. Именно так он и чувствует.

Сдержанный смешок.

– Ха-ха, Даша, ты слушаешь-слушаешь, а потом бьешь? – Ему некомфортно. Ему это нравится.

– Ну, мне показалось, что ты привык сдерживать свои эмоции. Так привык, что даже когда тебе хочется их достать, у тебя это редко выходит. Поэтому тебе нужен экстрим, чем дальше, тем крепче. Все время приходится повышать дозу.

За три часа я знала, что он разведен и его дети учатся в Англии. Что он живет в одном жилом комплексе с мамой, и что, возвращаясь из командировок, он находит в холодильнике творог и круассаны из Волконского (*сеть пекарен), которые она приносит накануне. Круассаны и творог, которые он не ест. Мама об этом знает, но каждый раз приносит. А он каждый раз немного раздражается. Еще я знала, что он математик, учился играть на фортепиано, потом учился чему-то в Канаде. И тем не менее за три часа я совершенно не знала, чем вообще-то он занимается. Типично для русских более ли менее успешных мужчин обходить эту тему. Им кажется, что все исключительно охотятся за их благополучием и, наверно, у них есть основания так думать. Москва. Поэтому я, как правило, не спрашиваю, или как-то косвенно касаюсь бизнеса в конце встречи, при этом подробно рассказывая о своей работе в самом начале. Однако Женя здесь бьет все рекорды. Он оплетает мои вопросы ссылками на начало карьеры и пост-институтские годы. Это немного раздражает. Ну да ладно.

Евгений Малыкин, сорок восемь лет. Серийно-сетевой бизнесмен от производства и экспорта чего-то глобального, детских игровых центров до супермаркет-экспансии в Сибири (слово «охапка» не самое часто используемое в российском Тиндере, но, когда твоя ритейл-сеть называлась именно так, сложно выкинуть эту староверщину из лексикона). Бывший топ-менеджер «Интерроса» и «Альфа-групп».

«Малыкин – хваткий, быстрый и в чем-то бескомпромиссный менеджер».

Хваткий и быстрый. Да уж.

Через два дня я улетаю в Париж, и Женя шлет мне туда смски с многоточиями. Я прямо слышу, как медленно он произносит эти смски, как растягивает окончания. Как я пытаюсь и не могу добиться от него прямоты и резкости. Но, может, и хорошо.

Он первый, кто мне понравился за несколько месяцев, и я немного летаю. Смотрю его старое интервью на каком-то бизнес-канале, чувствую себя всесильной. Чувствую себя как Супер-Марио из компьютерной игры. Супер-Марио, который съел тот волшебный гриб, вырос и сияет. Я даже немного жду, что он неожиданно нагрянет ко мне в Париж. Хоть и понимаю, что это совсем не будет на него похоже.

Мы договариваемся о встрече неделей позже. Теперь-то я буду в платье, на каблуках, все равно немного небрежной, но уже немного влюбленной. Он по мне. Он сильный. Он монументально-объемный.

E: «Даша, привет… Nofar 20.30?»

«Нофар» – новый новиковский ресторан на гастрономически модном сейчас Бадаевском заводе, полгода назад вдруг ставшем центром набережной Тараса Шевченко. S-классам надоело толпиться в три ряда у «Эрвина» (*популярный ресторан у отеля Radisson – «Ervin река-море-океан»), и их лучшая часть перебралась на бесплатные парковки новых заведений Аркадия Новикова под лозунгом импортозамещение.

D: «Женя, привет! Да)»

D: «Можно тебя попросить прислать мне Убер? Сегодня я из дома)»