Шрифт:
Казалось, спасательная операция заняла несколько минут, а она продолжалась больше двух часов.
Отряд подходил к острову Росса.
Тяжелая ноша легла в этот день — 22 февраля — на сердце Роберта Скотта.
ОШЕЛОМЛЯЮЩЕЕ ИЗВЕСТИЕ
Скотт пробежал глазами письмо. Аккуратно, не спеша сложил мелкоисписанный листок. Всю свою волю напрягал капитан, чтобы достойно перенести удар и внешне оставаться спокойным.
Руал Амундсен — в бухте Китовой, на Великом барьере! Руал Амундсен, герой Северо-западного прохода! Неутомимый путешественник, у которого опыт полярных походов не уступает личной храбрости, а энергия и целеустремленность могут противостоять всяким козням антарктической природы…
Но почему он очутился здесь, когда совсем еще недавно пресса сообщала о предстоящем дрейфе «Фрама» через Северный полюс? Что побудило Амундсена направиться на юг?
Его план идти с собачьими упряжками подкупает великолепной смелостью! У норвежцев девяносто семь собак — втрое больше… Кто бы подумал, что возможно перевезти через тропические области и доставить к барьеру столько собак!.. И Амундсен на целый градус южнее — на сто с лишним километров ближе к полюсу. А главное, с упряжками можно не дожидаться значительного потепления и выступить в поход раньше, чем с лошадьми… Да, этот план — серьезная угроза!
Так судьба преподносит горькие сюрпризы: он, Роберт Скотт, готовился к борьбе со стихиями, чтобы увеличить человеческие познания, а его вынуждают соперничать с неожиданным претендентом на завоевание Южного полюса. Как претят ему эти ипподромные дерби, эти гонки, этот антарктический гандикап… Будь здесь ретивый газетчик, он угостил бы публику хлестким анонсом: «Амундсен получил шестьдесят миль форы!»
Уилсон понимал, что творится в душе друга.
— Пойдем в палатку, Кон, чай согрет, — сказал’ доктор.
— Совершенно невероятная случайность! Не зайди «Терра Нова» в Китовую бухту, мы пребывали бы в полном неведении…
— Возможно, так было бы лучше, — неуверенно заметил Уилсон.
— Ясно одно: пуститься с ним вперегонки — значит, расстроить все наши планы. Не для этого мы пришли сюда!
— Нет, нет, вы правы: появление норвежцев не должно повредить исследованиям, — твердо сказал доктор.
— Боюсь, экспедиция наша много потеряет в глазах публики. К этому надо приготовиться, Билл. Хотя, в конечном счете, важно то, что будет сделано…
Вечером Скотт записал: «Всего разумнее и корректнее будет и далее поступать так, как намечено мною, — словно и не было вовсе этого сообщения; идти своим путем и трудиться по мере сил, не выказывая ни страха, ни смущения».
О многих замечательных открытиях, трогательных эпизодах и трагических событиях следующих тринадцати месяцев поведал капитан Скотт на страницах своего дневника. Но лишь один раз за все это время упомянул он о своем сопернике, да и то мимоходом, — 4 декабря в лагере Бездна уныния. А потом опять будто позабыл о нем вплоть до рокового дня 16 января, когда судьба нанесла Скотту новый удар, неотразимый и сокрушительный.
Весть о прибытии Амундсена на знаменитом «Фраме» в Китовую бухту и его намерении идти к Южному полюсу взволновала англичан. Каждый из зимовщиков спешил выразить свое мнение, недоумевал, критиковал:
— Амундсен отлично знал о нашей экспедиции!
— Он внезапно переменил решение дрейфовать через Арктику.
— Сомнительно, что норвежцы располагают необходимым оборудованием для научных работ.
— Вероятно, они и не стремятся к широким исследованиям, задача у них скорее спортивная — достигнуть полюса.
— Короче, весь план Амундсена рассчитан на быстроту.
— Скажем прямо, чтобы обогнать нас?
— Возможно…
— А почему он не известил нашего начальника?
— Говорят, Амундсен послал телеграмму.
— Но она до нас не дошла!
— Не нравится мне это…
— Надо быть справедливым: всякий имеет право пробовать свои силы.
— В самом деле, возьмите, например, сэра Шеклтона…
— Кэмпбелл рассказывал, что на норвежской зимовке появилось двадцать щенков.
— А выживут ли собаки в морозы? Ведь на барьере холоднее…
— Норвежцы вообще очень рискуют, зимуя на леднике. Думается, наш план правильнее.
— План Амундсена прост и смел.
— Многое зависит от случая…
Но всякий раз, когда кто-либо заговаривал со Скоттом на эту тему, капитан останавливал:
— Будем заниматься своим делом, как если бы норвежцы находились не здесь, а в Арктике.
Постепенно англичане свыклись с мыслью о неотвратимом состязании, и она утратила первоначальную остроту.
Почему же Руал Амундсен изменил свой план?