СПЕХИ экспедиции радовали Роберта Скотта: ученые самоотверженно трудятся, накапливают ценные наблюдения, в отношениях между людьми — ни одной фальшивой нотки. «Счастлив должен быть руководитель, имеющий таких сотрудников», — говорил он себе. Но была и огорчающая мысль — Амундсен! Неизбежность предстоящего соперничества волновала капитана, однако он не делился своей тревогой ни с лучшим другом Уилсоном, чутким, понимающим, отзывчивым, ни даже с безмолвным дневником.

Как-то вечером, перечитывая свои записи, Скотт задумался: а способен ли автор дневника быть абсолютно откровенным? Трудно, очень трудно, да и только при полной уверенности, что этих интимных записей не увидит ничей глаз. Но дневник, в котором раскрывается работа всей экспедиции, перестает быть личным и принадлежит обществу; когда-либо его страницы станут достоянием современников и потомков. Вот он, Роберт Скотт, старается правдиво описывать повседневную жизнь и труды тридцати с лишним человек. Допустим, один из них заслуживает неодобрения, а отмечать этот факт не следует — ведь после опубликования такой записи человек будет скомпрометирован; наилучший выход — вовсе умолчать о нем. А если уж не терпится поделиться, то рассказывай не дневнику, но вернейшему другу Биллу: Уилсон всегда будет нем, как рыба, и ничья репутация не пострадает…

Жизнь на зимовке проходила размеренно. В восьмом часу утра Отс и Омельченко уходили на конюшню, Мирз и Геров — к ездовым собакам. Дежурный доставлял чистый снег, повар растапливал его для приготовления пищи. К половине девятого в кают-компанию приносили горячую овсянку, кофе или какао. В десятом часу все принимались за работу. После полудня они сходились за вторым завтраком, пили чай. Час-полтора прогуливались возле дома, играли в футбол, снова возвращались к занятиям. Иногда добывали тюленей. Из морского льда извлекали много рыбы, загнанной хищниками и замерзшей. Отобедав в семь часов вечера, зимовщики не сразу покидали кают-компанию. Они делились воспоминаниями, играли в шахматы, читали вслух, пели хором, слушали граммофонные пластинки, нередко завязывались увлекательные диспуты.

Лоуренс Отс и Мирз не знали покоя: в конце февраля погибли две лошади, немного позднее — еще три, среди них и Скучный Уилли. В пути пони не переносят пургу, она приводит животных в жалкое состояние. Как сохранить остальных? А что будет с ездовыми собаками?..

Скотт записывал: «Больше всего от непрерывного, феноменального ненастья страдают собаки. Только около дюжины их здоровы, веселы и бодры — Осман, Цыган, Красавица… Да-да, счастье что-то не улыбается нам! Этот месяц добром не помянем. А все же могло быть еще хуже. Лошади стоят в тепле и заметно поправились. Мы слегка увеличили их рацион».

Он давно убедился, что Лоуренс Отс всем сердцем предан своему делу — уходу за лошадьми, а Антон Омельченко постоянно возится в конюшне; можно надеяться, что к весне пони будут в лучшем виде.

23 апреля солнце скрылось. Последние золотистые лучи упали на глетчеры.

Чтобы с пользой коротать вечерние часы, Скотт составил программу зимнего курса лекций и за обедом сказал:

— В нашем доме живут люди, побывавшие во многих странах; трудно вообразить общество людей, столько видевших и переживших. А какое собрание самых разнородных знаний! Уверен, что никто не откажется поделиться ими.

— Значит, мы открываем южнополярный университет! — обрадовался Черри.

— Похоже на то. Первую лекцию прочтет доктор Уилсон, его тема — «Антарктические птицы».

Все собрались послушать популярного Дядюшку. Зимовщиков интересовали пингвины.

— Существует предположение, что их отдаленным предком был летучий ящер, — рассказывал Уилсон. — Об императорских пингвинах, выводящих потомство зимой, в сильную стужу, известно мало. Они гораздо менее общительны и не столь подвижны, как пингвины Адели. Расхаживая с напыщенным видом, императорские пингвины изредка подают голос, будто выкрикивая приказания. Гнезд они не делают, а насиживают яйца прямо на льду. Очень интересно проследить их развитие в яйце. Через несколько недель Боуэрс, Черри и я пойдем в колонию этих птиц, на мыс Крозье.

Лекторий пользовался успехом. Ученые говорили о строении земной коры, полярных сияниях, природе льдов, Скотт подробно доложил о величайшем в мире леднике Росса. Экспедиция «Дискавери» выяснила, что за шестьдесят лет он отступил к югу на 28–37 километров. Продолжается ли сейчас это явление — неизвестно, возможен даже обратный процесс. Много неведомого еще таит Антарктида, которую справедливо называют страной чудес, континентом тайн.

— Все мы стараемся внести свой вклад в сокровищницу человеческих знаний, а будущие исследователи продолжат наше дело, — закончил Скотт.

Зимовщики расспрашивали начальника о планах похода к Южному полюсу. Он сказал, что не надеется на упряжки; надо расстаться с мыслью о том, чтобы прокатиться на собаках к полюсу. Окажутся ли полезными моторные сани, сейчас сказать трудно. В первой половине пути главным транспортным средством будут лошади, но больше всего надо рассчитывать на свои силы, самим участникам похода придется везти грузы.

— Я обращаюсь ко всем с просьбой: подумать о передвижении, снаряжении и питании Южной партии — это наш общий долг…