— Спрашиваю, кто написал «Вишневый сад»?

Таня чувствовала подвох, но, осоловелая после бессонной ночи, никак не могла понять, к чему Юля задает такие странные вопросы, и потому ляпнула наугад.

— Пушкин. А, нет… этот, как его… Гоголь! Правильно?

«Господи, боже мой, — подумала Юля. — Гоголь… И это — будущее российской эстрады и, может, даже кино».

— Нет, не правильно- ответила она. Таня скривилась и поудобнее устроилась в кресле.

— Ну, и ладно. Какая разница? Кто помнит этот сад? Сейчас люди живут другими интересами. Я вообще решила, что первым делом надо прийти на какой-нибудь проект, спеть, и там меня сразу заметят продюсеры.

— Угу… Заметят, какая ты дура, — буркнула Юля под нос.

— Что?

— Говорю, конечно, заметят. К гадалке не ходи.

Раздражение тяжелой волной ударило в затылок. Нет, нет, надо спихивать сестрицу с рук как можно раньше, иначе это плохо кончится. Валерий тоже терпеть не может глупых людей, к тому же ни в грош не ставит даже свою родню, не говоря уже о родственниках жены, разве что для тестя с тещей делает исключение. Пребывание Тани в их семейном гнезде рано или поздно выльется в скандал, и что-то подсказывало Юле, что она вряд ли встанет на сторону сестры.

На перегоне мигал красным светофор. Шлагбаум был закрыт, издалека доносился стук колес первой электрички. Юля выудила из кармана сотовый, отметив, что лампочка мигает, сигнализируя о пропущенном звонке или полученном смс. Проведя пальцем по экрану, она вывела на него входящее сообщение от Шмелева.

Бестактная Танька тут же уставилась в чужой телефон, и, увидев рядом с сообщением фото Никиты, тут же сделала стойку:

— Это кто?

— Никита, мой очень хороший друг, — рассеяно ответила Юля.

— М-м-м, какой красивый. А он женат?

Видя любого свободного мужика, Танька первым делом интересовалась, свободен ли тот, и, если оказывалось, что самца никто не отвел в стойло, бросалась в атаку. Юля насторожилась: следом должна прозвучать просьба познакомить.

Нет, не так. Познакомить — не Танькин случай. Правильно здесь было употребить — сведи. Сведи меня с ним, независимо от его желания, возьми на себя ответственность за мое дальнейшее счастье, иначе я обижусь насмерть.

Нет, дорогая. Сама-сама-сама!

— Женат, и счастлив в браке, — торопливо соврала Юля. — Четверо детей, супруга — красавица, успешная бизнес-леди.

Танька вздохнула.

— Жаль… — она вдруг оживилась и добавила: — Слушай, а, может, эта бизнес-леди заинтересуется мной, как продюсер?

Юля чуть слышно вздохнула.

Весна, переменчивая кокетка, уже двое суток показывала свой норов. Если вчера на улице мела настоящая пурга, то сегодня под ногами хлюпали лужи. Антициклон плясал в небесах, вызывая у людей жуткую мигрень. Ночью выпавший снег стал таять, сползая с крыш, а утром, пасмурным и хмурым, небо плюнуло дождем, моментально превратившим тротуары и шоссе в каток, а сугробы в серую кашу.

Кирилла выдернули из дома, где он сладко отсыпался после дежурства. Телефон проблеял известную песенку «Хоп, мусорок», которую жена из вредности поставила на звонок начальника Кирилла. Не соображая спросонья, он выслушал хриплый лай шефа, козырнул в телефон и, с трудом поборов желание наплевать на работу, побрел в душ, натыкаясь на косяки и мебель. Хорошо хоть вода была: накануне где-то поблизости прорвало трубу, и вернувшемуся домой Кириллу пришлось бежать в магазин за бутилированной водой. Сухой, как перец чайник, стоял на столе немым укором. Ольги не было дома — увезла сына к родителям, наготовив мужу плову и супу.

Без Ольги и Васьки дома было стыло и пусто. Квартира приобретала нежилой вид, хотя внешне все было точно так же: и занавески, и посуда, и мебель. А вот — поди ж ты — где-то на подкорке складывалось впечатление, что дом бросили раз и навсегда, а тут еще «Сплин» стонал по радио, про то, что лампа не горит, и врут календари, и все такое прочее, что оптимизма не добавляло.

Кирилл мрачно оглядел себя в зеркало, остервенело намылил щеки и стал бриться, шипя от раздражения. Станок давно надо было заменить, ведь презентовала же Ольга в феврале традиционный набор «носки-бритва-гель для бритья». Еще бы найти, куда она его сунула…

Доскоблив щеки, Кирилл торопливо позавтракал, затолкал грязные тарелки в мойку и сбежал вниз. Машина, заметенная снегом вечером, теперь была покрыта ледяной коркой. Матюгнувшись, Кирилл вытащил скребок и начал сдалбливать снег со стекол. Пластик гнулся, скрипел, смерзшийся снег неохотно поддавался яростной атаке скребка, но, наконец, уступил, отвалившись одним пластом. Рядом, через две машины, так же остервенело скреб свой «фольксваген» сосед сверху, тоже оказавшийся в белом плену. На Кирилла сосед глянул пару раз, поймал взгляд и кивнул, ни на миг не прекращая своего занятия.