На предложение Сильвана провести экспертизу, Ульрих замотал головой и упёрся как баран: он не верит в своё отцовство и экспертизу согласится пройти только если её назначит суд. В его откровенно глупом поведении Сильвану мерещилось что-то неестественное. Похоже, тут поработала ведьма. Но подозревать нынешнюю Ульрихову подружку было бы странно: слишком молодая, неопытная, ещё не ведьма, а всего лишь ведьмочка. Хотя… Если у неё имеется покровительница из старших…

Всё это, старательно смягчая формулировки, он в конце концов изложил Виоле. Та похлопала его по плечу.

— Спасибо, Сильван, ты хотел как лучше. Выходит так, что за Ули надо бороться. Но я не буду. Эта ведьма… пусть забирает его себе. Наверное, так даже лучше. У меня была короткая, но сказка, а теперь наступает настоящая жизнь. За мужем, тем более знатным, я не гонюсь. Я осуществлю свою мечту, у меня будет семья, дом, дело: всё, что мне на самом деле нужно. А Ули пусть строит свою жизнь как умеет, но без меня и без моего сына.

Присутствовавшая при разговоре Гина добавила дров в огонь:

— Так-то, братец. Наша Вилечка за аристократами не гоняется. Пусть-ка они за ней побегают. Ты лучше изложи то, зачем сюда приехал. Я ни за что не поверю, что ты притащился сюда из столицы только для того, чтобы рассказать Виоле про графёныша.

Сильван рассмеялся. Ему понравилось слово "графёныш" и он решил, что теперь будет дразнить им Ульриха. А ещё новоявленная сестрица попала в точку. Он приехал по поручению папочки.

— Вот, держи, — вытащил он из кармана конверт, — Это тебе.

Регина разорвала обёртку и вытащила лист дорогой бумаги с золотым обрезом. Сверху золотом был вытеснен герб рода Дармон: единорог в окружении геральдических изображений лилий и роз.

— Это намёк на то, что наша семейка — родня всем монархам на континенте, — пояснил Сильван, — хоть это и неправда. Императоры, а также короли Ремолы, Сальвинии и Дарсы никогда не брали себе в жёны девиц Дармон. Так что не пугайся раньше времени.

Гина, не обращая внимания на его подколки, принялась изучать текст. Через некоторое время она подняла глаза и заявила заинтригованной Виоле:

— Ничего не понимаю! Это специально так написано, чтобы я сошла с ума?

Вилька протянула руку.

— Дай-ка я. Это ведь официальный документ, правда? — обратилась она к Сильвану.

— Официальнее некуда. Послание от семейного нотариуса, — ответил тот.

Виола фыркнула и сунула нос в бумагу. Прочитала раз, другой, нахмурилась, прочитала в третий… Тут лоб её разгладился и она объявила:

— Ох уж эти юристы! Любят они простых людей запутать и запугать непонятными словами. Слушай: здесь написано, что герцог будет рад увидеть ту, которую по предварительным данным полагает своей дочерью. Тебя, выходит. Но так как его семья занимает очень высокое положение, это может произойти не раньше, чем ты подтвердишь своё происхождение путём магической экспертизы. Для этого тебе следует явиться к нотариусу господину Тьерри Меланозу и официально согласиться на прохождение экспертизы. Если всё склеится, герцог будет рад обнять найденную дочь. Если нет — он к тебе претензий не имеет: ты никогда не выдавала себя за его родственницу.

Подумала и добавила:

— Нужная бумага. Ты же знаешь: попытка незаконно присвоить имя и титул знатного рода здесь карается весьма сурово. Двадцать лет в рудниках, насколько я помню. Так что это, считай, охранная грамота. Ну что, поедешь к нотариусу?

Регина всё это время сидела, поджав губы. Когда Виола задала ей прямой вопрос, ответила уклончиво:

— Я подумаю. Если и поеду, то не сейчас. Не горит. Тридцать четыре года ждал — и ещё пару-тройку декад подождёт. Я в герцогини не набиваюсь.

Видно было, что женщина не в восторге. Пожалуй, против Сильвана в роли брата она ничего не имела, а вот отец вызывал у неё большие сомнения. Виола только никак не могла понять почему. Хотя… Если бы такое свалилось ей на голову, она тоже не стала бы торопиться броситься в родственные объятья. Они вполне могут оказаться удушающими.

Сильван пожал плечами.

— Как хочешь, дело твоё. Только не тяни слишком долго. А то папаша припрётся сюда и тогда никому мало не покажется. Он ведь у нас нравный.

Гина кивнула, мол, поняла, и прекратила разговор. Бумагу-предписание с гербом и золотым обрезом унесла к себе в комнату. То ли хотела всё изучить без свидетелей, то ли просто спрятать понадёжнее.

Студент остался на обед, рассыпаясь в похвалах кулинарному таланту Виолы, а затем снова отбыл и больше уже не возвращался. То ли вытряс из отца желанное дозволение и поездки к сестре стали не нужны, то ли времени больше не нашёл. Присылал только записочки Регине, в которых напоминал: отец ждёт, но скоро его терпение истощится.