— Давай поговорим о тебе. А то ты всё время был без сознания и мы с Тео о тебе ничего не знаем. Хотелось бы иметь подробную и достоверную информацию.

Такого Эгон от этой милашки не ожидал. Он думал, она будет щебетать что-нибудь про птичек и цветочки, благо вокруг их предостаточно, а она с места в карьер! Информацию ей подавай! А ещё уверяет, что не ведьма. Может и так, но тогда кто? Выговор у Виолы твёрдый, характерный для среднего Гремона, но на белокурых, дебелых, лупоглазых гремонских девах она совсем не похожа. Простолюдинка? Очевидно это так, но такая изящная миловидность у девиц третьего сословия встречается скорее на юге Элидианы. Может, для начала она расскажет свою биографию?

— Я сам хотел тебя расспросить.

Девушка поняла, что виконт не настроен на излияния, поэтому взяла его за руку, наклонилась и заглянула в глаза.

— Ули, это очень важно. Практически вопрос жизни и смерти. Ты сейчас будешь отвечать и не станешь выяснять зачем я спрашиваю. Поверь, это в твоих же интересах. Потом я отвечу на любые твои вопросы. Но сначала ты!

Вот так. Это он должен спрашивать, а они с Теодором отвечать, но по мнению этой цыпочки всё наоборот. Эгону стало обидно. Он чуть было не начал снова прикидываться умирающим, но рассудил, что по задаваемым вопросам тоже можно о многом догадаться. Поэтому кивнул и важно разрешил:

— Спрашивай, постараюсь удовлетворить твоё любопытство.

Он даже не догадывался, о чём она будет спрашивать, и поэтому дёрнулся, когда услышал:

— Ты был сильным магом? Потенциально?

Жестоко со стороны девчонки спрашивать такое у того, кто скорее всего магом больше не является. Но он обещал ответить, потому сказал:

— Сильным. В будущем мне пророчили карьеру архимага. Правда, до этого пока далеко, я всего лишь четверокурсник. Был.

— То есть ещё шесть лет впереди, — задумчиво проговорила девушка, показывая, что знакома с условиями обучения в магическом университете, — Как так случилось что ты потерял силу?

Юноша ответил с горечью:

— Замахнулся на то, что мне было не по плечу. Выложился на заклинании, которое проходят только на восьмом году обучения. Но у меня не было выхода.

Вспоминать об этом было неприятно, но Ульрих начал рассказывать и увлёкся. Когда тебя слушает раскрыв рот красивая девушка, невольно хочется говорить и говорить. Конечно, хвастаться приятнее, но иногда стоит и пожаловаться на судьбу. Сочувствие во взоре слушательницы просто бальзам на раны. Так что виконт разошёлся и припомнил все подробности.

— Мы сдавали последний практический зачёт перед экзаменационной сессией. Я учусь на боевом факультете, так что проходил он на полигоне и представлял из себя полосу препятствий. У нас там этих полос несколько, они различаются по сложности. Понимаешь, я не самый плохой студент и для меня положенный для четвёртого курса уровень не представлял трудностей. Да мы эту полосу несколько раз перед этим проходили! Знали: на зачёте будут те же препятствия и ловушки, только в новой последовательности. Группы у нас по десять человек и в своей я шёл последним. Хотел в начале, чтобы быстрее отстреляться, но преподаватель поставил меня в конец. Сказал: как самого сильного в группе. Мне, дураку, это польстило.

Девушка вдруг спросила:

— А ты видел, как другие проходили препятствия?

Эгон покачал головой.

— Нет. Полигон устроен так: входишь и ничего кроме своей дороги не видишь. Твои товарищи тоже тебя не видят, а преподаватели наблюдают через специальное устройство. Если что-то случится, можно подать сигнал бедствия, только тогда это будет незачёт и придётся сдавать повторно. Три повтора и вылетаешь. Так что лучше такими вещами не злоупотреблять.

— А если со студентом случится беда и он не сумеет подать сигнал?

Она соображает, вопрос задала не в бровь, а в глаз.

— Преподы всё видят и вытащат тебя, но тогда сначала идёт разбор происшествия и если ты сам виноват, то вылетаешь сразу, второй попытки не будет. Ну вот. Моя полоса препятствий началась как обычно, но вдруг стали попадаться незнакомые ловушки и препятствия. Не совсем незнакомые, я о таких читал, но их проходят на старших курсах.

Виола явно прониклась грозившей Ульриху опасностью, но не поняла тонкостей, потому что воскликнула:

— Ты мог подать сигнал бедствия!

— И идти на пересдачу? — возмутился юноша, — Никогда! Эгоны не сдаются! — потом вдруг успокоился и признал свою ошибку, — Сглупил. Мне бы сразу сообразить, подать сигнал и потребовать комиссию: полоса-то явно не для нашего курса. А я решил всех уделать. Уделал, только не всех, а себя.

Тут Ульрих почувствовал, что с самокритикой пора завязывать, а то вместо сочувствия можно получить презрение, и продолжал уже в другом ключе:

— По сути я почти справился! Все ловушки обошёл или обезвредил. Вот только последнее препятствие «Серая стена» Убойное заклятье, четверокурснику она в принципе не по зубам. Но поверь: я не зря был одним из лучших на курсе. Есть для неё контрзаклинание и я его даже знал. Вот и применил. Сглупил, конечно, силы не хватило и не могло хватить… Если бы не выложился на предыдущих, то и «стену» бы одолел. Надо было прикинуть остаток резерва, а потом лезть Тут есть одна тонкость: когда такое заклинание начинаешь, бросать уже нельзя, а то откатом так шарахнет костей не соберёшь. Вот я и тянул силу до самого конца, пока не упал без сознания. Судя по тому, что жив остался вытянул. А очнулся уже в вашей телеге. Больше ничего не помню.